Книга Принцесса в розовом - Мэг Кэбот

5 мая, понедельник, биология

Ну…

Что ну?

Он пригласил тебя вчера??????

А ты что, еще не слышала?

О чем?

Майкл не верит в выпускные. Он думает, это банально.

НЕЕЕЕЕЕТТТТТТТТ!!!!!!!!!!!!!!!!

Да. Ох, Шамика, что мне делать? Я так мечтала пойти с Майклом на выпускной. Чуть ли не всю жизнь. Ну, по крайней мере, с тех пор, как мы начали встречаться. Я хочу, чтобы все смотрели, как мы танцуем. Чтобы все усвоили раз и навсегда, что я принадлежу Майклу Московитцу. Хотя я, конечно, знаю, что так не бывает и никто не может никому принадлежать. Разве что… разве что я так хочу принадлежать Майклу!!!!!!!!!

Да все понятно. Ну, и что ты будешь делать?

А что я МОГУ поделать? Ничего.

М-мм… Ну, ты могла бы попытаться с ним поговорить.

ДАТЫ ЧТО?????? С УМА СОШЛА!!!! Майкл уже сказал, что считает выпускной банальностью. Если я скажу ему, что моей тайной мечтой было пойти на выпускной бал с любимым человеком, что он про меня подумает? Ты представь. Что я тоже банальная.

Майкл никогда не подумает, что ты банальная, Миа. Он любит тебя. Может, если он узнает, что ты на самом деле чувствуешь, он передумает?

Шамика, извини, но, по-моему, ты посмотрела слишком много серий « На седьмом небе».

Я-то тут при чем? Это единственное шоу, которое мне разрешает смотреть папа.

5 мая, понедельник, ТО

Я не знаю, сколько смогу это выносить. Напряжение в этой комнате можно резать ножом. Хоть бы миссис Хилл пришла и наорала на нас что ли. Что-нибудь, ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ, лишь бы прервать это ужасное молчание.

Да, молчание. Очень странно сидеть в тишине в классе ТО, тогда как обычно Борис Пелковски репетирует на своей скрипке с такой яростью, что мы вынуждены запирать его в запасную кладовку, чтобы не сойти с ума от визга смычка.

Но нет. Умолкла скрипка… Боюсь, что навсегда. Она умолкла из-за поступка бессердечной, жестокой девчонки, его неверной девушки… которая по случаю оказалась моей лучшей подругой Лилли.

Лилли сидит рядом, притворяется, что не чувствует волн молчаливой скорби, исходящих от ее бойфренда, который сидит в дальнем углу кабинета, рядом с глобусом. Голову он спрятал в ладонях. Она, наверное, притворяется, потому что все остальные почти физически ощущают волны скорби. По крайней мере, мне так кажется. Правда, Майкл играет на синтезаторе, как будто ничего не случилось. Но у него наушники. Может быть, наушники предохраняют человека от распространения негативных волн?

Надо было попросить подарить мне на день рождения наушники,

Я вот думаю, не пойти ли мне в учительскую и не сказать ли миссис Хилл, что Борис заболел. Я действительно считаю, что он заболел. У него болит сердце и, возможно, он помешался. Как Лилли может быть такой жестокой? Как будто она наказывает Бориса за преступление, которого он не совершал. И во время ланча Борис все спрашивал, не могли бы они где-нибудь уединиться, например на лестнице третьего этажа, чтобы поговорить, но Лилли все повторяла:

– Извини, Борис, нам не о чем разговаривать. Между нами все кончено. Тебе остается лишь принять это и идти дальше.

– Ну почему? – причитал Борис. Довольно громко, кстати. Так громко, что наши спортсмены и их болельщицы за «популярным» столом начали оглядываться на нас и хихикать. Довольно неловко. Но очень трагично.

– Что я сделал не так?

– Ты ничего не делал, – сказала Лилли, сжалившись, – просто я тебя больше не люблю. Наши отношения пришли к естественной развязке, и я всегда буду ценить воспоминания о времени, которое мы провели с тобой вместе, но все изменилось. Я помогла тебе достичь самоактуализации, Борис. Я больше тебе не нужна. Теперь я должна помочь другой страдающей душе.

Я не знаю, что имела в виду Лилли, говоря, что Борис достиг самоактуализации. Ничего он не достиг. И до сих пор носит зубные скобки и продолжает запихивать свитер в штаны, и вынимает, только когда я напоминаю ему. Он наименее самоактуализированная личность из всех, кого я знаю… За исключением меня, разумеется.

Борис сам на себя не похож. Разрывы всегда даются тяжело. Но Борис должен знать лучше, чем кто бы то ни был, что если Лилли решила что-то, то все. И вот она сидит передо мной, трудится над речью, которую произнесет Джангбу на пресс-конференции, назначенной ею на сегодняшний вечер в Чайна-Таун Холидей Инне.

Борису придется признать: он покинут.

Интересно, что ощутят доктора Московитцы, когда Лилли представит им Джангбу. Я уверена, папа не разрешил бы мне встречаться с парнем, который уже закончил школу. Майкл не считается, ведь я знаю его уже так долго.

Ой-ой-ой! Что-то происходит. Борис поднял голову от стола. Он смотрит на Лилли глазами, которые напоминают мне горящие угли. Правда, я никогда не видела горящих углей, потому что жечь уголь в Нью-Йорке запрещено, во избежание смога. Но какая разница. Он смотрит на нее так же сосредоточенно, как на портрет своего кумира, скрипача мирового класса Джошуа Белла. Он открывает рот. Сейчас что-то скажет. ПОЧЕМУ Я – ЕДИНСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК В ЭТОМ КЛАССЕ, КОТОРЫЙ ОБРАЩАЕТ ВНИМАНИЕ НА ПРОИСХОДЯЩЕЕ…

5 мая, понедельник, медкабинет

О господи, какое душевное напряжение, я даже пишу с трудом. Серьезно, я в жизни никогда не видела столько крови.

Может быть, да наверняка, мне судьбой предназначено сделать карьеру в области медицины, потому что в обморок я не упала, даже голова не закружилась. Ни разочка. Фактически, кроме Майкла и Ларса, я оказалась единственным человеком в комнате, кто не потерял голову. Без сомнения, это благодаря тому, что я, как писатель, просто наблюдаю за поведением людей и раньше всех поняла, что сейчас произойдет… Даже, наверное, раньше самого Бориса. Медсестра сказала, что если бы не мое немедленное вмешательство, то Борис мог потерять гораздо больше крови. Ха! Что, бабушка, я вела себе достойно, как настоящая принцесса? Я спасла человеку жизнь!

Ну, ладно, может, и не жизнь, но все равно, Борис мог потерять сознание, или с ним случилось бы еще что-нибудь плохое, если бы не я. Даже не знаю, что подвигло его на такой идиотский поступок. А, впрочем, знаю. Наверное, гнетущая тишина в классе ТО повлияла на психику Бориса, и он немного сошел с ума. Серьезно.

Воображаю, каково пришлось ему, если даже мне эта тишина действовала на нервы.

А случилось вот что. Мы все там сидели, каждый занимался своим делом, кроме, конечно, меня, потому что я наблюдала за Борисом. И вдруг он встал и говорит:

– Лилли, я больше так не могу! Ты не можешь так поступать со мной! Ты должна дать мне шанс доказать тебе свою вечную преданность!

Ну, или что-то такое подобное. Из-за последующих событий трудно вспомнить, что он сказал.