Книга 10 лучших дней моей жизни - Адена Хэлперн

Любовь между Пен и Эндрю казалась вечной. К чести мальчика, он был готов на любые жертвы – даже на присутствие толстой прыщавой подруги, которая сопровождала пару повсюду. Он ничего не имел против; очень мило с его стороны. Хотя не знаю – может, он просто жалел меня. Либо Пенелопа настояла на своем и заявила, что никуда без меня не пойдет.

Я часто проводила с ними выходные. Эндрю уже исполнилось семнадцать, так что у него имелась своя машина. Мне отводили место на заднем сиденье «фольксваген-рэббита», а влюбленные держались за руки на переднем. Эндрю ухитрялся вдобавок вести автомобиль. Субботние вечера проходили за бочонком пива, в гостях у знакомых подростков, чьи родители неосмотрительно уезжали по делам.

Я ненавидела пивные вечеринки. Все безбожно напивались, а огромные особняки на Мэйн-лейн (ребята не жаловались на достаток) превращались в помойку. При виде меня кто-нибудь из гостей обязательно возглашал тонким мультяшным голосом: «Ого-го, да это же Толстушка Алекс!» – и все обращали внимание на солидную (и, как казалось, неизбежную) прибавку в весе.

Иного способа провести время в голову не приходило. Честно говоря, я бы предпочла сидеть по субботам дома, но никак не могла избавиться от зыбкой надежды, что именно сегодня меня поцелуют или, на худой конец, обнимут. Все вечеринки протекали по одинаковому сценарию: Пен с Эндрю запирались в свободной спальне и занимались сексом, а я бродила по дому, натыкаясь на парочки и оставляя за собой майонезную дорожку. Частенько я встречала Оливию, Дану и Керри (естественно, все трое стали счастливыми обладательницами аппетитных форм) и развлекала себя тем, что следила за их романтическими отношениями. Грег Райс с близнецами Сетом и Томом в футбольных куртках с школьной символикой курили по углам марихуану. Зак Мэйсон и Джошуа Робертс вместе с младшим братом Майком играли в очко и напивались до отключки – в итоге кого-нибудь рвало, а остальные засыпали. Я бродила среди веселья в полном расцвете прыщей и афро и тщетно надеялась, что один из парней (желательно из другой школы) утащит меня в дальнюю комнату. Мне пока не хотелось секса, но я бы не отказалась от добротной прелюдии. Надо сказать, что ночные бдения доставляли мне еще и физическое неудобство, поскольку именно тогда я начала носить корсет.

В те времена родители не требовали, чтобы я рано возвращалась домой. Да и какая разница, все равно у меня не возникало желания задержаться.

– Мы тебе доверяем, – говорила мать, легко касаясь шеи пробкой «Шанели № 5».

Родители готовились к выходу в свет.

– Только не позволяй мальчикам себя трогать, – предостерегал отец, застегивая запонки.

К тому же всех подруг ждали домой к двенадцати, и мне совершенно не хотелось оставаться в незнакомом месте одной.

И вдруг родители сообщили, что уезжают на выходные в Нью-Йорк. Сам по себе их отъезд не выходил за рамки обычного. К тому времени они часто уезжали, а за мной присматривала домработница Матильда. Но на сей раз меня оставляли одну.

– Мы тебе доверяем, – заявил отец. – В пятнадцать лет ты уже сама должна о себе позаботиться.

– Можешь звонить в любой момент, – добавила мама.

– Я бы лучше поехала с вами.

– И что ты будешь делать, пока мы на банкете? Просидишь всю ночь в отеле одна-одинешенька? Лучше повеселись с друзьями, – утешал отец. – Ты прекрасно обойдешься без нас.

– Пригласи Пенелопу переночевать, – предложила мать.

Любой на моем месте кувыркался бы от радости, но мы с родителями давно не проводили времени вместе. Я не стала ничего говорить. Не хотела выглядеть нытиком – как в тот раз, когда попросила сходить в «Букбиндерс».

– Алекс, перестань дуться. Ты же знаешь, мы не можем пропустить банкет. Там будет много важных людей. У тебя есть друзья; неужели никто не захочет навестить тебя? Где твоя Пенелопа?

Мне ничего не оставалось, как прикусить язык, позвонить Пенелопе и пригласить ее переночевать. И что, вы думаете, сказала лучшая подруга?

– Чур, мы с Эндрю займем спальню твоих предков!

Просто замечательно. Теперь мне придется сидеть на диване в гостиной и слушать, как скрипит родительская кровать.

Наступила пятница. На вечер я заказала две пиццы, одну для Пен с Эндрю, вторую, с двойным сыром, для себя (я и так внушала окружающим отвращение, куда уж хуже), и взяла в прокате кассету с фильмом «Шестнадцать свечей», чтобы не скучать. Только я закончила поливать голову кондиционером и надела банную шапочку, как зазвонил телефон.

– Привет, – выдавила Пен; голос подруги звучал предсмертным хрипом. – По-моему, я отравилась сэндвичем в школе. Погоди… Меня опять тошнит.

Через какое-то время Пен вернулась к телефону:

– Не могу выйти из туалета. Эндрю обещал, что составит тебе компанию.

– Я не хочу сидеть здесь с Эндрю! – закричала я.

– А что еще делать? Ты же боишься комнаты, где умер дядя Моррис, особенно когда остаешься одна.

Ничего не попишешь, Пенелопа говорила правду.

– И чем мы будем заниматься? – заныла я. – О чем нам говорить?

– Возьми в прокате какое-нибудь кино.

– Я уже взяла «Шестнадцать свечей». Эндрю будет его смотреть?

– Он обожает этот фильм. Считает себя Джейком Райном.

Через двадцать минут приехал Эндрю. Я не стала переодеваться и открыла дверь в пижаме и банной шапочке. Для полноты картины я только что выдавила прыщ на носу.

– У тебя кровь течет, – заметил Эндрю с порога.

В ответ я пожала плечами и впустила его в дом. Какая разница, принаряжусь я или нет? Даже если не брать в расчет Пенелопу, Эндрю все равно не обратил бы на меня внимания.

Во-первых, мы с ним одного роста. Не знаю, знаком ли вам данный феномен и каковы его причины, но практически все мужчины с Мэйн-лейн ниже шести футов. Я годами ломала голову над загадкой. В других штатах не замечала ничего подобного. (Прошу заметить, что не хочу никого обидеть. Просто поделилась наблюдением.)

Как бы то ни было, красотой Эндрю не блистал. Редкие грязно-русые волосы намекали на раннее облысение. Я встретила Эндрю через десяток лет, когда мне исполнилось двадцать восемь, и от скромной шевелюры остались только зачесы на висках.

Тем не менее он был неплохим парнем и любил Пен, поэтому я хорошо к нему относилась. И поступил как настоящий мужчина – пришел составить мне компанию.

Первым делом Эндрю позвонил Пенелопе. Подругу все еще тошнило.

– Не волнуйся, я присмотрю за ней, – услышала я, пока намазывала кровоточащий прыщ зубной пастой. – Главное, поправляйся скорее.

Действительно хороший парень.

Я знаю, о чем вы думаете: мы остались наедине, и Эндрю разглядел мои достоинства, скрытые полиэтиленовой шапочкой, зубной пастой и лишними тридцатью фунтами.

Не хочу разочаровывать, но ничего подобного. Или вы считаете, что я способна развлекаться за спиной лучшей подруги с ее любимым? Черт подери, я хочу остаться на седьмом небе, а не отправиться на первое!