Книга Скелет в шкафу - Анна Владимирская

Небольшой магазин недалеко от набережной не только торговал изделиями. Здесь еще был цех, где стеклодувы демонстрировали свою работу. Все это разнообразие впечатлений наполняло путешественников радостью открытий.

Поташев заявил, что желает купить любимой женщине какой-нибудь набор из муранских украшений.

– Никакие возражения не принимаются! Выбирай! – с деланной строгостью заявил он.

Лизавета уже давно мысленно прикидывала, хватит ли ей евро, чтоб купить хоть какое-то украшение из муранского стекла. Но, на удивление, изделия стоили вполне приемлемо. Возможно, это было связано с тем, что сезон еще толком не начался и туристов было немного. Она выбрала себе набор из кулона, кольца и сережек. Все предметы были темно-синего цвета, с золотыми искорками внутри. Тут же надела купленное, полюбовалась на себя в зеркало и, ничуть не стесняясь продавщицы, пожилой итальянки, обняла и поцеловала Поташева. Потом они хором поблагодарили женщину:

– Grazie!

На это итальянка неожиданно ответила:

– Пожалюста! – чем вызвала улыбки туристов.

День катился к вечеру. Путешественники решили возвращаться в Лидо. Сойдя с теплохода, они направились в один из многочисленных ресторанчиков, расположенных вдоль главной улицы, выбрав его за то, что рядом с ним было выставлено меню на русском языке. Пока они читали меню, официант терпеливо ждал в сторонке.

Наконец, они решили заказать ризотто и бутылочку красного вина.

Лизавета любовалась своим кулоном и колечком. А мужчина произнес:

– Интересно, какой прогноз погоды на завтра?

– Не все ли равно?

– Хотелось бы в последний день солнца и тепла, – выразил свое желание мужчина.

– Прогноз на сегодня подтвердился. Обещали ветер со стороны удачи и осадки в виде счастья! Все так и есть! – улыбнулась женщина.

До гостиницы они прогулялись вдоль пляжа. Посетовали на то, что вода в море еще не по-летнему холодная и купаться не хотелось. В гостинице на этот раз отправились в номер Алексея. В нем царил идеальный порядок. В холодильнике оказалась бутылка красного вина и фрукты. Когда он их купил?

– Мы с тобой немного сошли с ума? – спросила Лиза у своего возлюбленного после первого любовного слияния.

– В твоей любимой книге Алиса спрашивает у Кота: «А где я могу найти кого-нибудь нормального?» «Нигде, – ответил Кот, – нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально».

– Ты тоже любишь Кэрролла? – спросила женщина, удивляясь еще одному совпадению.

– Я не просто его люблю, я его постоянно цитирую своим сотрудникам. Я же начальник, и от меня должны исходить бесценные руководящие указания! – Алексей состроил грозную гримаску. – Ну, вот, например: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!»

– Как хорошо быть твоей подчиненной! Мало того, что тобой руководит самый грозный из всех работодателей, он еще и Кэрролла цитирует! Возьми меня… – Она сделала полную смысла эротическую паузу. – Пожалуйста, к себе в подчиненные…

– Ты только что была под…чиненной. Теперь ты можешь стать над…чиненной! – Мужчина лукаво смотрел на женщину и ждал, когда же она его оседлает.

Так прошла вторая ночь в Лидо ди Езола.

На утро третьего дня они приехали в Венецию рано, не завтракая в Лидо: собирались поесть где-нибудь в маленьком кафе на берегу канала. Однако желание увидеть один из самых необычных музеев современного искусства привело их в кафе, находившееся прямо в музее Пегги Гуггенхайм. В этот музей они пришли через множество маленьких переулков и мостиков, хотя потом, внимательно изучив карту, поняли, что он стоит на Гранд-канале. Небольшой одноэтажный музей в Палаццо Веньер де Леони входит в число музеев фонда Соломона Гуггенхайма. Он имеет замечательный уютный дворик, где стоит современная скульптура и находится могила самой Пегги и ее любимых питомцев, собачек и кошечек. Умиление, которое испытываешь при виде двух мемориальных досок, на одной из которых вырезаны в мраморе имя Пегги и годы ее жизни, а на другой перечислены ее любимые «бэбики», тоже с датами рождения и смерти, – снижает пафос от предвкушения встречи с великим. А ведь действительно, наших путешественников ждала встреча с авангардом двадцатого века.

Поташев честно признался Лизе, что ничего не смыслит в современном искусстве. Конечно, он слегка лукавил. Ему хотелось услышать ее комментарии о сложном искусстве авангарда. Поэтому он попросил, чтоб она его просветила. Девушка зарделась от того, что ее возлюбленный открыто признавал ее превосходство, и взяла на себя роль штурмана в плавании по миру искусства.

– Пегги Гуггенхайм – необыкновенная женщина! Она была коллекционером не только картин, но и мужчин, – начала свой рассказ Раневская.

– Вот как? – вопросительно поднял бровь архитектор.

– Да, но о мужчинах она говорила: «Мне везло во всем, кроме любви».

Затем Лиза стала показывать и объяснять своему спутнику многое из того в современном искусстве, что было для него новым и непонятным. Но благодаря комментариям профессионала это становилось не только понятным, а еще и увлекательным. В ее лекции интересно переплетались линия жизни удивительной женщины, ее романы с самыми яркими творцами начала прошлого века и рассказ об их произведениях.

У Алексея точно пелена падала с глаз, когда он смотрел на картины Пикассо, Шагала, Кандинского и одновременно слушал искусствоведческий анализ Елизаветы. Непонятное становилось понятным, странное – объяснялось, загадочное и мистическое – находило простую и ясную мотивацию.

Когда они вышли из музея, он был преисполнен благодарности к ней.

– Теперь куда твоя душенька пожелает? – спросил он, понимая, что если в их последний день пребывания в Венеции Лиза будет водить его по тем местам, куда ей хотелось бы пойти, то он не только насладится архитектурой (ради чего он сюда и приехал), но и получит огромное удовольствие от всех граней прекрасного.

– Пойдем в Ка’д’Оро! – предложила она.

– Это еще один музей? – спросил он. – Чем он хорош?

– Увидишь! – загадочно пообещала женщина.

Великолепное кружевное строение они увидели с водного такси, на котором отправились в путь вдоль Большого канала: красота его затмевала другие дворцы. Название палаццо, Ка’д’Оро, как рассказала Лизавета, в переводе означает «Золотой дом». И это название вовсе не было аллегорией. Изначально фасад дворца был украшен сусальным золотом и расписан редкими и дорогими красками: ультрамарином (синей) и киноварью (красной).

На первом этаже Ка’д’Оро они обратили внимание на восхитительные мозаичные полы. Поднявшись на второй этаж, они увидели старинные гобелены, картины знаменитых художников, скульптуры.

Поташев не удержался и стал фотографировать уникальные интерьеры Золотого дома, за что был препровожден в лоджию палаццо бдительной смотрительницей. Фотографировать интерьеры запрещалось. Зато можно было сколько угодно любоваться прекрасным видом на Гранд-канал, открывающимся с роскошного балкона Ка’д’Оро.