Книга Стань собою - Молли Ингрем

7

Крис улыбнулся Линн и, как было положено по сценарию, обнял ее за плечи. Линн же подняла руку и погладила Криса по щеке, бросив на него многообещающий взгляд, сценарием вовсе не предусмотренный. У него сжалось сердце. Он едва удержался, чтобы не поцеловать ее. Потом свет погас, и он повел ее за кулисы. В следующей сцене у окна кухни Форхэмов выстраивалась очередь, но Криса это больше не интересовало.

К его удивлению, едва они оказались одни, как Линн повернулась и обняла его за талию.

— Господи, как я соскучилась! — прошептала она. — Знаешь, я никогда не спала так крепко, как в ту ночь, когда ты остался со мной.

Криса охватила радость, смешанная с печалью. Он помнил и ту ночь, и то утро. Это воспоминание не оставляло его. Правда, когда он уходил, Линн была выбита из колеи и даже слегка испугана. Осуждать ее не приходилось, но думать о том, что Линн станет принадлежать кому-то другому в то время, как он сам будет связан с женщиной, которая внушает ему отвращение, было невыносимо. Неужели жизнь сделает ему щедрый подарок? Он отогнал от себя эту мысль, наслаждаясь мигом желанной близости. Крис наклонил голову и сделал то, о чем мечтал с первой встречи. Линн пылко ответила на его поцелуй.

Честно говоря, она была даже чересчур агрессивной. Ее руки крепко обвили шею Криса, губы раскрылись и язык глубоко проник в его рот. Она крепко прижалась к нему и застонала.

Крис был возбужден и ошеломлен одновременно. Этого он не ожидал и не знал, радоваться ему или огорчаться. Затем Линн положила ладонь на его грудь и начала лихорадочно гладить ее. Крис ощутил странную сладкую боль. Он дрожал от желания, но это чувство было чем-то неизмеримо большим, чем простая физическая тяга. Ничего подобного он до сих пор не испытывал и сомневался, что когда-нибудь испытает вновь. Крис перестал думать о будущем и наслаждался тем, что имел.

Ах, Линн... Ни одну женщину он не желал сильнее, чем ее. И отчаянно хотел ее прикосновений.

На несколько секунд он забыл обо всем и очнулся только тогда, когда Линн ахнула. Только тут он понял, что крепко стиснул ее грудь. Но это не заставило ее отстраниться. Если кто-нибудь из них не остановится, это кончится тем, что они упадут на пол... Крис прикинул, скоро ли их хватятся. Выходило, что скоро. А жаль. Ему отчаянно хотелось раздеть Линн. Непослушной рукой он начал вытаскивать вязаный свитер из вельветовых джинсов. Но тут Линн опомнилась.

Она держала его за руки, дрожала и хватала ртом воздух. Крис поборол желание снова обнять ее и просто ждал, надеясь, но не смея верить в свое счастье. Внезапно она качнулась вперед, схватила его за полы рубашки и лихорадочно выпалила:

— Приезжай ко мне!

Он прикрыл ее руки своими.

— Линн...

— Приезжай!

— Милая, я не должен...

— Пожалуйста! Я знаю, мы не сможем долго быть вместе, ну и пусть! Пожалуйста!

Крис обнял ее и прижал к себе. Его переполняли восхищение и благодарность.

— Ладно. Если ты так хочешь.

— Хочу.

Он закрыл глаза, наслаждаясь мигом близости.

— Линн, я не могу без тебя!

Она выпустила рубашку Криса и погладила его по груди.

— Подожди полчаса, а потом приезжай.

Он кивнул.

— Через полчаса.

Линн высвободилась, ощупью двинулась к лестнице, но тут же вернулась, положила руки на его плечи и прижалась губами к губам.

— Я люблю тебя! — выдохнула она.

— Линн... — пробормотал Крис, потрясенный до глубины души.

Но она уже упорхнула.

Ему хотелось смеяться и плакать одновременно. Он провел руками по лицу, сделал несколько глубоких вдохов и попытался успокоиться. Только так можно будет вынести еще один час репетиций и полчаса пути до ее дома. Линн будет принадлежать ему. Сегодня же.

Все остальное время он говорил и двигался как во сне. Ощущал напряжение Линн и свое собственное, но не помнил, смотрела ли она на него. Помнил только яркий луч прожектора и тиканье часов. А потом пустую автостоянку и удаляющиеся красные огоньки разьезжавшихся машин. Пара огоньков принадлежала старенькой немецкой малолитражке Линн, но он не рискнул посмотреть им вслед. Сел в свой роскошный низко сидящий автомобиль, заехал в ближайший кафетерий, с отсутствующим видом выпил две чашки кофе и съел кусок плохо пропеченного пирога. Ровно через двадцать восемь минут он поднялся и вышел.

Как ни странно, с каждой минутой он становился спокойнее. О да, он был опытным мужчиной. К сожалению, даже слишком опытным. У деда были основания волноваться за него. Он крутился как белка в колесе, хватался за все, ничего не доводил до конца и слепо следовал своим инстинктам, как будто жизнь не могла предложить ему ничего другого. А потом смешная и искренняя девушка, сокровище, почему-то не замеченное никем другим, наставила его на путь истинный. Заставлять ее смеяться, стонать и гореть от страсти было слаще всего на свете. Она действительно любит его! Это самое странное и самое удивительное. Любит и готова отдать ему то, чего не давала никому другому, хотя знала, что они не смогут долго быть вместе. Если его прокляли любовью — а сомневаться в этом не приходилось, — то он был самым счастливым проклятым на свете.

После смерти деда он ни разу не был в лучшем настроении, чем сегодня. Интересно, знает ли старик, как счастлив его внук? Может быть. Может, это знают все его покойные предки, начиная с Уинфреда и Джиневры. Может, они где-то сидят и любуются происходящим. Или качают головами, понимая, чем станет его жизнь после расставания с Линн. Но думать об этом не хотелось. Не сейчас, когда ближайшие часы сулят ему радость, о которой он будет помнить до конца жизни.

Он вышел из машины, положил ключи в карман и рысцой побежал к двери. Постучал, услышал приглашение войти, повернул ручку и перешагнул порог страны грез.

Она прикрыла лампы красными кашемировыми шалями и разбросала по полу мягкие подушки. По всему периметру комнаты мерцали свечи. Откуда-то доносилась тихая музыка. Но Крис забыл обо всем на свете, когда Линн подошла и протянула руки к его пиджаку.

— Снимай, — хрипловато сказала она.

Он послушно вытянул руки. Линн аккуратно повесила пиджак на спинку стула, повернулась к Крису, и тот затаил дыхание, внезапно поняв, что именно на ней надето. Точнее, не надето.

На смену вязаному свитеру в рубчик и вельветовым джинсам пришел самый необычный наряд на свете. На Линн был черный шелковый костюм исполнительницы французского канкана. Корсаж, скрепленный спереди множеством крошечных серебряных крючков, обтягивал ее тонкую талию и заставлял выдаваться вперед полные груди. Бедра охватывал пышный турнюр, обнажавший до самого верха ноги в прозрачных черных чулках, поддерживавшихся белыми кружевными подвязками. На Линн были черные туфли с острыми носами и высокими каблуками; на запястьях красовались банты из ярко-розовых лент. Такая же лента связывала ее темно-золотистые волосы в свободный пучок на макушке, лицо обрамляли локоны, спускавшиеся на плечи. Кажется, впервые она воспользовалась не гримом, а обычной косметикой, накрасив лишь ресницы и губы.