Книга Столетнее проклятие - Шэна Эйби

Рядом с горящим дубом в грязи неподвижно лежал Маркус. Над ним бесновался конь, взвиваясь на задних ногах и в панике молотя воздух передними. Горящий ствол дуба придавил поводья, и жеребец, ошалевший от страха, снова и снова взвивался на дыбы, всякий раз чудом не задевая лежавшего на земле человека.

Не задумываясь, Авалон вскочила и, по-прежнему погруженная в глухоту, побежала к жеребцу, оскальзываясь в грязи и думая только об одном — успеть!

Это был жеребец Маркуса, тот самый, на котором они ехали вдвоем; глаза у него закатились так, что блестели белки. Он скалил зубы, и хотя Авалон все еще не слышала ни звука, она догадалась, что конь громко ржет, объятый ужасом.

«Успокойся, — мысленно, со всей возможной силой велела ему Авалон, стараясь подобраться ближе. — Успокойся, все хорошо, успокойся…»

Жеребец повернул к ней голову, но лягаться не перестал. В завесе дождя Маркус, лежащий на земле, был едва различим.

«Успокойся!»

Краем глаза Авалон заметила, что к ней бежали люди. Но сейчас никак нельзя было отвлекаться. Кто-то попытался схватить ее. Авалон, не задумываясь, отбила его руку, крутнувшись, выбросила вперед ногу и попала во что-то мягкое. Человек упал, беззвучно разевая рот.

Она отвлеклась лишь на миг, но и этого хватило, чтобы огромный конь снова начал чудить. Авалон вновь ощутила его беззвучный вопль. Могучие копыта с силой опустились на раскисшую землю, едва не задев Маркуса. Грязь так и брызнула во все стороны.

«Все хорошо, хорошо, успокойся», — повторяла Авалон, и снова ей удалось отвлечь несчастное животное от его ужаса.

Еще двое бежали к ней справа. Авалон уловила их твердую решимость скрутить и оттащить ее. Она разъярилась не на шутку. Да как они смеют цепляться к ней, если их лэрда вот-вот затопчут насмерть?! Авалон бросилась бежать, стараясь не поскользнуться в жидкой грязи.

Двое мужчин почти нагнали ее, но вдруг остановились, попятились. Из пелены дождя возник маг — он удержал их, чтобы Авалон могла спасти Маркуса.

«Хэй, — мысленно позвала она коня. — Сюда, ко мне, ко мне!»

Жеребец, который снова взвился на дыбы, метнул на нее совершенно безумный взгляд, но все же повиновался и, опуская копыта, всем корпусом развернулся к ней. Теперь Маркус оказался как раз между его передними ногами. Прежде чем конь успел опять подняться на дыбы, Авалон одним прыжком оказалась рядом с ним. Одна ее рука висела, как плеть, но Авалон справилась и так. Здоровой рукой она оглаживала жеребца и заглушала боль в нем до тех пор, пока глаза коня не приняли снова обычный вид. Бешенство, вызванное страхом, прошло.

«Спасибо тебе», — подумала Авалон, сама не зная, к кому обращается.

Маг и несколько горцев уже волокли Маркуса прочь от опасного места, на обочину дороги. Кто-то подошел к Авалон, которая так и стояла, пристально глядя в глаза коня. Теперь все было хорошо. Жеребец успокоился.

Рыжебородый горец что-то говорил Авалон, высвобождая из-под дерева поводья коня. Он все настойчивей толковал о чем-то, и наконец Авалон помотала головой и выразительно постучала пальцем по своему уху — не слышу, мол.

Горец замолчал, наконец-то сообразив, что к чему. Он отвернулся от Авалон и что-то сказал остальным. К Авалон подошел маг, улыбнулся ей одними глазами, и они вместе укрылись от дождя под кроной сосны.

Маркус уже очнулся и сел. Когда Авалон подошла ближе, он попытался встать, и девушка глянула на него с неприкрытой ненавистью.

Ребра ее ныли от боли, она почувствовала это лишь сейчас. Плечо, на которое она упала, болело немилосердно, похоже, вывих. Рука висела вдоль тела как неживая. С ног до головы Авалон была покрыта грязью. Во всем этом был виноват Маркус. Если б он не приказал ехать в такую бурю, сейчас Авалон было бы сухо и тепло — и никакой боли.

Между прочим, если б Маркус не похитил ее, она осуществила бы свои мечты и, укрывшись в тесной монашеской келье, наслаждалась бы покоем, святостью и чистотой. Да что там — если бы Маркус вообще не вернулся из Святой Земли…

Во всем, буквально во всем виноват был только он! И зачем это Авалон вздумалось его спасать?

Морщась от боли, Маркус, прихрамывая, подошел к ней. Он хотел взять Авалон за руку, но девушка резко отшатнулась и, не выдержав, тихо вскрикнула от боли. Маркус нахмурился. Рядом с ней тотчас оказался Бальтазар и стал осторожно ощупывать ее плечо.

Авалон стояла спокойно. Потом Бальтазар сказал что-то Маркусу и другим горцам, которые незаметно окружили их. Авалон уже немного слышала. Слова Бальтазара прозвучали издалека, словно он говорил со дна невероятно глубокого колодца:

— …вывихнуто. Нужно вправить.

Во взглядах, устремленных на Авалон, сострадание смешивалось с твердой решимостью. Горцы думали, что она станет сопротивляться, и были, конечно, правы. Маг опять прикоснулся к ее плечу, но Авалон оттолкнула его, сцепив зубы, чтобы не закричать. Ее мутило от боли. Она отступила назад, но сзади тоже были люди, они окружали ее со всех сторон, а она могла драться только одной рукой.

Маркус встал перед ней и проговорил, четко выделяя каждое слово, чтобы Авалон могла прочесть их по губам:

— Это нужно сделать. Мне очень жаль.

— Не трогай меня! — закричала Авалон.

— Маркус глянул куда-то ей за спину — и тут же ее крепко схватили с обеих сторон. Боль в вывихнутом плече с такой силой отозвалась в боку, что у Авалон подкосились ноги.

Маркус одной рукой взял ее за плечо, другой за руку и — мельком холодно глянув в лицо Авалон — начал тянуть.

Перед глазами от боли запрыгали черные точки. Авалон закусила губу, чтобы не кричать, и по подбородку потекла теплая струйка крови, а потом вдруг что-то сухо треснуло — и наступила темнота.

Она очнулась, стоя на коленях в грязи, перемешанной с сосновыми иголками. Ее поддерживали и пытались влить ей в рот какой-то жгучий напиток. Виски.

Прокушенная губа словно вспыхнула огнем. Авалон сплюнула на землю смесь виски и крови.

— Я тебя ненавижу, — сказала она, зная, что перед ней Маркус.

Он встал и молча пошел прочь, под дождь. За ним потянулись другие горцы, чтобы собрать разбежавшихся коней. С Авалон остался один Бальтазар.

Когда Маркус вернулся за ней, Авалон встретила его враждебным молчанием. Маг извлек из своих одеяний длинный полупрозрачный кушак, ярко-оранжевый, с вышитым солнцем, и смастерил ей повязку для поврежденной руки. Маркус поглядел на повязку, но ничего не сказал — только жестом велел Авалон идти с ним к коню. Двое мужчин помогли ей забраться в седло.

Буря понемногу стихла; три часа спустя, когда отряд подъехал к замку Савер, небо посветлело, и проливной дождь превратился в мелкую морось. Дорога окончательно раскисла. Кони ступали неуверенно, то и дело оскальзываясь в густой грязи. Авалон здоровой рукой держалась за гриву жеребца, чтобы не упасть. На замок она даже не глянула.