Книга Соблазнить негодяя - Лорен Хит

— Я могу спасти две жизни за то время, пока буду пытаться спасти вашу руку, — сокрушался один из докторов.

— Так спасайте их! — отвечал он. — И возвращайтесь, когда закончите. Но клянусь, я сделаю так, что спасение моей руки будет стоить затраченных усилий.

Она помогала доктору удалять отмирающую плоть. Стивен застонал только раз, когда доктор приступил к работе, но после этого стоически сохранял молчание, сжав челюсти, да так сильно, что она удивилась, как зубы не раскрошились.

Тогда она впервые столкнулась с истинным мужеством и теперь подозревала, что первые зерна любви к нему упали в ее сердце именно тогда, в ту холодную темную ночь.

Ей очень хотелось бы иметь возможность посвящать ему все свое время, но слишком многие нуждались в уходе. Но, пока он выздоравливал, она при каждой возможности шла к нему, вытирала испарину на лбу, когда у него был жар… точно как сейчас.

Тогда она изучила его лицо во всех подробностях, запомнила каждую черточку, каждый изгиб, поэтому теперь сразу отметила, что морщин стало больше и складки прорезались глубже. Она провела влажным полотенцем по его шее, потом по подбородку, и это пробудило воспоминания о той далекой ночи, когда она делала это же. Тогда его глаза неожиданно распахнулись, рот слегка искривился.

— Привет, красавица.

Голос его звучал хрипло, грубовато, но сердце ее забилось так, будто они были где-нибудь на балу и он ангажировал ее на танец, коротко и отрывисто, как барабанщик, выбивающий сигнал перед началом битвы.

— Не хотите воды? — спросила она, смутившись оттого, что не смогла скрыть своего волнения.

— С удовольствием.

Дрожащими руками Мерси налила воды из графина в стакан. С величайшей осторожностью и нежностью она просунула руку ему под плечи, слегка приподняла его и поднесла стакан к сухим губам.

— По чуть-чуть, — строго произнесла Мерси, когда он сделал несколько глотков.

Когда она положила его на подушку, он так тяжело дышал, будто это ему пришлось напрягаться.

— У меня есть… рука. — Слова эти были одновременно утверждением и вопросом.

— Есть-есть, — заверила она его. — Наверное, ваше обещание убить того, кто ее отрежет, убедило их.

— Я не отвечаю за то, что мог сказать, испытывая нестерпимую боль, хотя, наверное, мне действительно хотелось кого-то убить. — Голос его звучал устало, и она не сомневалась, что он не шутил.

— Лучше убивать врагов, вы не находите?

— Как вас зовут?

— Мерси.

— Мерси. — Веки его затрепетали и начали закрываться. — Теперь я знаю, как зовут леди, которая приходит ко мне во сне.

Он заснул, и Мерси еще долго, гораздо дольше, чем было нужно, вытирала его лоб. А когда под утро она наконец оставила его и вернулась к себе, чтобы хоть немного поспать, он пришел к ней во сне.

Вечером, возвращаясь в госпиталь, она увидела его. Он стоял, прислонившись к стене. Мерси знала, что сестру, которую застанут наедине с мужчиной вне госпиталя, могут уволить, знала, что должна была пройти мимо и сделать вид, что не заметила его, но ничего не смогла с собой поделать. Она робко приблизилась к нему.

— Капитан, вам не стоит выходить.

— Мисс Мерси. — Он произнес эти слова так, словно это была строчка из прекрасного сонета, и ей это было приятно.

Одна из сестер, мисс Уизенхант, поведала ей, что в Лондоне он славился своим обаянием. «Будьте осторожны, — предупредила она. — Он залезет к вам под юбку до того, как вы поймете, что он уложил вас на спину. Хотя из тех, кому посчастливилось привлечь к себе его внимание, ни одна еще не жаловалась… Насколько я слышала».

Она многое знала о нем. Знала, что он отпрыск благородного рода, что он средний сын и что «брак» — последнее слово, которое произнесли бы его уста. Но Мерси была заинтригована.

— Пожалуйста, вернитесь в отделение, — попросила она.

— Дайте мне хотя бы минуту. Там же дышать нечем. Мне нужно отдохнуть от этого зловония.

Как бы часто они ни убирали, в отделениях все равно держался тяжелый, насыщенный неприятными запахами воздух. Неудивительно, что многие здесь болели, даже несмотря на то, что раны их заживали.

— Хорошо, только не задерживайтесь долго. — Она развернулась, собираясь идти дальше.

— Не уходите, — быстро и даже взволнованно произнес он.

Она посмотрела на него.

— В компании интереснее, — добавил он уже спокойно.

— Я могу задержаться, но только на минутку. Мне нужно выполнять свои обязанности.

В тусклом свете Мерси рассмотрела, что он был в брюках — кто-то их выстирал — и новой белой рубашке. Женщины в свободное от работы в госпитале время шили одежду мужчинам. Конечно, всех они одеть не могли, но на передовую солдаты должны были возвращаться не в изорванных и изрубленных окровавленных лохмотьях, а в чистой форме. Она на всякий случай отошла в тень, чтобы ее ненароком не заметили, хотя в это время здесь практически никто не ходил. Тот, кто мог найти утешение во сне, спал, кто не мог — смотрел в потолок.

— Скажите, зачем вы вообще сюда приехали?

— Помогать.

— Вам следовало бы быть далеко отсюда. — Он усмехнулся. — А я сейчас с удовольствием поохотился бы на фазанов. Я обещал брату, что вернусь домой к началу сезона. Какими наивными глупцами мы были!

— Вся Англия думала, что это скоро закончится, — попыталась утешить его она.

— Похоже, все это продлится гораздо дольше, чем любой из нас может предположить.

Ей не хотелось разговаривать о войне или о той цене, которую приходится за нее платить.

— Насколько я знаю, у вас два брата.

Он улыбнулся.

— Граф Вестклифф и герцог Айнсли. Не каждый средний брат окружен такими почтенными господами.

— При их-то влиянии вы наверняка можете вскоре вернуться домой.

— Разумеется. Я кажусь вам человеком, который может воспользоваться подобной возможностью?

Она медленно покачала головой.

— Нет, капитан.

Несколько долгих секунд они стояли молча, а потом он спросил:

— Скучаете по Англии?

— Ужасно скучаю.

— Что ж, в таком случае я просто обязан как можно скорее выздороветь, вернуться на передовую и разбить русские орды, чтобы вы снова смогли танцевать на балах.

Она, глупая девчонка, сразу представила себе, как будет танцевать с ним.

С тех пор так повторялось каждый день. Прежде чем его выписали, он встречал ее возле госпиталя вечером, и они разговаривали на самые обычные темы, только всегда о чем-то, связанном с Англией. Они говорили о парках, о садах и о чудесах техники, которые оба видели на Великой выставке в Хрустальном дворце. Они могли тогда даже проходить мимо друг друга, двое незнакомых людей, ныне сведенных войной. Еда в Ускюдаре была скудной, поэтому они часто обсуждали любимые блюда. Он любил свинину, она предпочитала птицу. Он питал слабость к шоколаду, она обожала клубнику. Ему нравился Диккенс, она восхищалась Остин. Через два месяца после его возвращения на фронт она получила от лондонского торговца книгами дорогое издание романа «Гордость и предубеждение» в кожаной обложке. В сопроводительной записке было сказано: «Отправлено по указанию капитана Лайонса».