Книга Антарктида - Хосе-Мария Виллагра

Непонятно было, как у них хватает сил таскать собственные тела. Огромные и вялые, они больше походили на гигантских червей, чем на людей. Они были ужасны. Они потели, источали скверный воздух, слизь, мочу и фекалии. На людях было столько мяса и от них так скверно пахло, что Киму они казались протухшими заживо. Они пахли цветами. Всеми цветами радуги.

Их руки, ноги, спины, лица состояли из сплошных мышц. У многих ворсисто заплесневело под мышками и в паху. Плесень длинными лохмами росла у них даже на голове. Иногда люди слипались и совершали множество сумбурных, диких телодвижений. Они не то боролись, не то любили друг друга — различить было невозможно. Один такой извивающийся червяк стал липнуть к Киму, и он с брезгливой осторожностью размазал его по земле. Киму стоило большого труда различить в нагромождении бесформенных комков плоти человеческое лицо. Нос, щеки, подбородок, губы — все было распухшим, бугристым, с щетинками у глаз, точно у насекомого. Эта мразь ползала за ним с чудовищным сопением, а из хрипящей массы на него смотрели два зовущих человеческих глаза. Вот что было страшно.

Человек-амеба не отставал, и Ким научился-таки смотреть на комки замшелой плоти вокруг его студенистых глаз именно как на лицо, но он так и не смог привыкнуть к тому, как отвратительно оно выглядело. И дело даже не в костяных мозолях лба, скул и подбородка, не в кожаных мешках носа и щек, не в мускулистых червяках губ и плесени бровей и волос. Самое отвратительное состояло в том, что это было лицо внутренностью наружу. Словно у этого человека было полно неконтролируемых мыслей, тайных желаний, скрытых чувств, снов и мечтаний, и все они, друг за другом, бесконечной чередой проступали на его лице, словно пятна света и тени. Сперва Киму казалось, что это и есть свет и тени. Лицо этого человека на самом деле было столь дефектно-выпуклым, что разительно менялось просто от поворота головы, оттого, под каким углом падало на него солнце или ложилась тень, и даже просто оттого, под каким углом на него смотрел Ким. Но вскоре он понял, что дело не только в тенях и свете. Сквозь это лицо словно проступали другие лица. Самые разные и противоречивые мысли и чувства скользили по этому жуткому лицу, никогда не исчезая совсем и оставляя свой след в его чертах. Это было не лицо, а огромный нарыв, извергавший гной чувств. В его глазах можно было одновременно прочитать самую нежную ласку и свирепую жажду борьбы. Противоположные желания постоянно заслоняли друг друга, и любовь в его взоре было невозможно отличить от ненависти.

Ким с трудом переносил пребывание здесь. Все вокруг, даже Ли, виделось ему в черном свете. Ли перестала что-либо замечать вокруг, целыми днями сидела и смотрела ледышками глаз в пустоту перед собой. Это были не глаза, а синие бельма. А однажды Ким заметил, что человек-червь повадился смотреть на Ли своими жадными глазами. Это было отвратительно. Он пожирал ее взглядом, а она даже не замечала этого.

32

Ли сидела на берегу маленькой лесной реки. Изумрудные воды медленно струились у самых ее ног. В мшистых камнях журчал зеленый ручей. Кроны деревьев смыкались над руслом сплошным пологом зелени. Но в некоторых местах лучи солнца пробивались сквозь листья, заставляя светиться золотой песок и длинные фиолетовые водоросли на дне. В затонах колыхались сиреневые кувшинки. По поверхности воды плыли, кружась, лепестки цветов.

Ли было хорошо. Ничего не хотелось. Ни пить, ни есть. Для того чтобы жить, достаточно было густого воздуха и белого света на коже. Белый свет был прекрасен.

И вдруг Ли почувствовала взгляд. Он напомнил ей о Киме.

33

Они долго шли прямо сквозь заросли. Со спины читатель казался Ванглену женщиной, но когда тот оборачивался, Ванглен видел глаза мужчины. Впрочем, во всем его теле не было ничего, что могло бы определенно указать, что это мужчина. Или женщина. И все же Ванглен видел, что это мужчина. Лишь голос у него был женским.

Наконец они вышли на небольшую поляну, посреди которой зияла черная дыра, словно здесь пространство вывернулось и ушло внутрь себя. Края дыры обуглились. Вокруг не было ни травы, ни мха — только черный, обожженный камень.

34

Ким больше не мог читать стены, поэтому так и не понял, где они сбились с обратного пути. Лестница шла все вниз и вниз, пролет за пролетом. Но это была какая-то другая лестница. Она не кончалась. Ли ощупью шла следом. Иногда они останавливались, чтобы передохнуть, и Ким тщетно пытался поймать ее взгляд. Ли смотрела в пустоту. Тьма была абсолютной. Но Ким видел в черном свете.

35

Ванглен осторожно продвигался вслед за читателем в кромешной тьме, держась рукой за стену и нащупывая ногой ступени. Лестница казалась бесконечной. И чем ниже они спускались, тем тяжелее ему становилось не только двигаться, но и дышать. Давило так, что при каждом вздохе трещали ребра. Все тело болело. Груды мышц тянули вниз свинцовой тяжестью. Между пролетами лестницы они отдыхали, чтобы перевести дух.

— Как тяжело, — прохрипел Ванглен.

— Добро пожаловать в реальный мир, — ответил читатель. Ванглен не мог видеть его в темноте. Он лишь слышал печальный женский голос.

— Мы уже близко? — хрипя, выдохнул Ванглен.

— К чему?

— К полюсу.

— Мы не приближаемся к полюсу, а удаляемся от него. Разве ты не понимаешь этого?

— Нет, — выдохнул Ванглен.

— Это потому, что ты не видишь разницы между плюсом и минусом. Поменяй плюс на минус в своих уравнениях, и ты все поймешь.

— Что я должен понять? — Ванглен подпер голову руками, чтобы она не падала на грудь.

— Что на самом деле все обстоит не так, как тебе кажется. На самом деле все ровно наоборот. Тебе кажется, что Земля круглая, но она круглая совсем не так, как ты думаешь. Она круглая наоборот. Земля со всех сторон окружает небо точно так же, как берега Антарктиды со всех сторон окружают океан. Тебе кажется, что Земля вращается вокруг Солнца, но она вращается не так, как тебе кажется. Земля вращается вокруг Солнца, которое внутри Земли. И вместе они кружатся вокруг полюса. Полюс — это точка в пустоте где-то над морем, куда уходит пространство, как в бесконечную перспективу. Чем дальше от этой точки, тем больше радиус, по которому мы кружимся, и тем тяжелее нам становится. Чем ближе — тем легче. Если отплыть от берега подальше, то вообще можно взлететь. Поменяй плюс с минусом в системе своих координат, и все сразу станет на свои места.

Ванглен молчал, собираясь с мыслями. Но даже мысли казались тяжелыми, неподъемными. Он чувствовал, что ступени под ним слегка дрожат. Стены скрипели и сотрясались гулкими толчками, словно вздымаемые чудовищным полнолунием.

— Но должен быть второй полюс. Разве мы не приближаемся к нему? — свинцовым языком выговорил Ванглен.

— В том-то и дело, что нет второго полюса. Мы живем в однополярном мире. Поэтому ты и не видишь разницы между плюсом и минусом. Ты думаешь, что мы внутри, а на самом деле мы снаружи. Мы не поднимаемся вниз, а спускаемся вверх. Это был не вход, а выход. Ты не чувствуешь разницы между плюсом и минусом, потому что нет больше ни плюса, ни минуса. Нет ни верха, ни низа, ни добра, ни зла. Когда-то люди жили в мире, где было добро и зло. Но затем добро победило зло. Добром стало даже то, что было злом. Или казалось таковым так же, как сейчас кажется добром.