Книга Сила страсти - Джилл Шелвис

– Я и есть не как все.

– Без шуток. – У нее завибрировал телефон. Мэллори посмотрела на экран и вздохнула. – Подожди меня еще немного. – И она указала на его кровать. – Я скоро вернусь. – И она пошла в сторону выхода.

Тай оказался еще у одной кровати. Штора закрывала ее со всех сторон, но вдруг ее отдернула медсестра, которая разговаривала с пациентом, сидевшим на кровати.

– Переоденьтесь в пижаму, – говорила она, – а я пока позову доктора.

Пациент явно пришел сюда на своих двоих, но выглядел не очень хорошо. Это был полный мужчина лет сорока, одетый в защитный плащ с логотипом местной коммунальной службы. Он пришел в больницу прямо с работы, потому что одежда вся была забрызгана грязью. Вдруг прямо на глазах Тая ему стало совсем плохо, и он, задыхаясь, схватился за сердце.

Тай мысленно выругался. Ему надо было бежать отсюда, и подальше. Но вместо этого он словно прирос к полу – и внезапно оказался далеко отсюда, на вершине горы, и, сощурившись, смотрел на огромный шар огня, который совсем недавно был самолетом. Он сидел на утесе и держал в руках Тревора, который стонал и хватался за разбитую грудную клетку.

Сейчас мужчина на больничной кровати стонал точно так же, как четыре года назад стонал Тревор. Он выронил пижаму из рук, а потом и сам сполз на пол, закатив глаза к потолку.

Тай отступил назад и чуть не сбил тележку с инструментами. Голос внутри его кричал, чтобы он скорее бросился к мужчине и помог ему. Но он не чувствовал своих ног – те как будто превратились в две вареные макаронины. Тележка уехала в сторону, и он, спотыкаясь, все-таки пошел вперед.

И вдруг, словно из ниоткуда, в палате появилась куча людей, среди которых была и Мэллори.

– Остановка сердца! – закричал кто-то.

И начался обычный спектакль по спасению человеческой жизни. Кто-то взял Тая за руку и увел на кровать, чтобы он не мешался. Там он и ждал, потеряв счет времени. Может, прошло пять минут, а может, и целая вечность, пока штора не открылась и внутрь не вошла Мэллори.

Она увидела, что Тай продолжал стоять, и пристально посмотрела на него:

– Чего только здесь не бывает. Ты как?

– Тот мужчина… Он?..

– Да, он выживет. – Мэллори указала на кровать: – Судя по твоему виду, тебе лучше сесть.

Тай мысленно выругался. Сидеть он совсем не собирался.

– Садись, – повторила она. В ее нежном тоне послышались повелительные нотки.

Он сел. Только не на кровать, а на стул. Кровать была для пациентов, а он им не был. Он был стопроцентным придурком, но только не пациентом.

– Не любишь больницы, да? – спросила Мэллори.

– А кто же их любит?

Она тщательно вымыла руки, а потом спросила:

– Это из личного опыта?

Тай не ответил. Он не был готов отвечать на подобные вопросы. Но Мэллори не стала настаивать. Она надела латексные перчатки, потом открыла шкаф.

– Голова кружиться не будет?

На это Тай тоже не ответил. Еще вчера он бы твердо сказал «нет». Но после того, что с ним случилось при виде умирающего человека, он уже ни за что не мог поручиться.

Он изменился.

Раньше его ничто не могло взволновать, но теперь это было не так. И виновата в этом была Мэллори. За четыре года ей первой удалось расшевелить его, избавить от депрессии, а это уже казалось ему чудом.

Мэллори меж тем взяла в руки огромную иглу. Тай удивленно глянул на нее, а она улыбнулась и положила ее обратно. Он понял, что Мэллори шутила с ним, чтобы поднять ему настроение. И это ей удалось – Тай услышал словно со стороны, что смеется. Смех этот звучал хрипло, словно двигался какой-то ржавый, старый механизм. Да, его горло давно отвыкло производить подобные звуки, это точно.

– Думаю, я это не заслужил, – сказал он.

– Конечно. – Мэллори положила на поднос все необходимое и подошла к нему. Она поставила поднос на кровать и сама с усталым вздохом присела рядом. – Ты вот не хочешь сидеть, а я только об этом и мечтаю.

Тай почувствовал, что опять улыбается.

– Устала?

– Уставшей я была три часа назад. Сейчас даже не знаю, как это называется.

– Это называется – медсестра за работой.

– Да, – сказала Мэллори, смачивая тампон спиртом. – Нам уставать не полагается. – Она обработала им рану, а потом открыла хирургический пакет. Эта вещь была до боли знакома Таю. Он много раз сшивал парней прямо рядом с полем боя.

– Не волнуйся, – сказала Мэллори, поднимая щипцы. – Однажды я видела, как один парень сам вытащил себе все нитки.

Тай схватил ее за запястье, и Мэллори остановилась.

– Я шучу, – сказала она.

– Догадываюсь. Просто не хочу, чтобы ты смеялась, когда будешь работать этой штукой рядом с моим глазом.

– На самом деле мне сейчас совсем не весело.

– А что же ты чувствуешь?

– Мне… неловко, – чуть помедлив, призналась Мэллори.

Такого Тай не ожидал.

– Я не хочу, чтобы ты смущалась из-за меня. Что угодно, но только не это.

– Например?

– Ну, ты можешь быть от меня без ума. Так лучше.

– Без ума от тебя? – удивленно переспросила она. – Но зачем? Помнишь, я сказала тебе вчера, что у нас будет только один раз? И по-моему, тебе это понравилось. Мы получили, что хотели, и разошлись. Все, никаких чувств.

– Так почему тебе сейчас неловко? – спросил Тай. Мэллори вздохнула, но промолчала. – Ну, говори же.

– Потому что я никогда раньше так не делала, – чуть ли не шепотом произнесла она. – Не было у меня одноразового секса. А теперь… – и Мэллори медленно подняла на него взгляд, – я думаю, что мне следовало потребовать секса на два раза.

Тай потерял дар речи.

Мэллори поморщилась и улыбнулась своим словам, качая головой.

– Ладно, не важно. – Она наклонилась ближе и посмотрела на швы. – Хорошая работа. Доктор Скотт у нас самый лучший. К сожалению, шрам все-таки останется, и приличный. Но не волнуйся, девушкам нравятся подобные вещи. Они все потеряют голову и сами упадут тебе в объятия.

Продолжая держать ее за запястье, Тай погладил большим пальцем то место, где бился пульс.

– А ты вчера потеряла голову? – тихо спросил он.

– Думаю, да.

– Не ты одна. Нас таких было двое.

И опять она посмотрела ему в глаза. В них явно читалось смятение. Она никак не могла поверить ему.

– Ладно, – наконец сказала Мэллори и освободила руку, – значит, нас было двое. – Судя по ее голосу, она больше не смущалась. Это означало, что она была не только чутким и честным человеком, но еще и отходчивым, а это качество он особенно ценил в женщинах.