Книга Музей моих тайн - Кейт Аткинсон

Банти начала работать на оборону, как до нее Бэбс, которая теперь фаршировала взрывчаткой снарядные гильзы в цеху «Роунтри», где до войны производили совершенно не смертельный фруктовый мармелад. Банти устроилась на фабрику прецизионных инструментов; раньше тут делали микроскопы, а сейчас переключились на разные вещи вроде оптических прицелов. Банти работала контролером — проверяла качество уже собранных прицелов — и поначалу изображала, что стреляет в немцев: «Бах-бабах!» Но скоро новизна приелась, и к концу рабочего дня у Банти закатывались глаза от скуки.

К началу 1942 года Банти уже была по горло сыта войной. Ей до тошноты надоели Доктор Моркоу, Картошка Пит и Миссис Шей-Перешивай.[14]Она что угодно отдала бы за большую коробку шоколадных конфет и новое зимнее пальто. А встреть она на улице Жука-Расточителя,[15]лично провела бы его за руку по всем магазинам Йорка. Она как-то не прониклась всеобщим патриотическим порывом.

Романтики ей пока тоже не светило. Блонди Хейвис приходил на побывку в феврале. Банти сохранила ему верность, но лишь оттого, что никто другой за это время не подвернулся. Она видела, как он явился домой и толкнул калитку заднего двора Хейвисов — сумка закинута за плечо, сам развязно посвистывает, — и стремительно присела, укрывшись за подоконником спальни. Блонди выглядел еще безобразней, чем в их прошлую встречу, и у Банти поползли мурашки омерзения при мысли о том, что она позволила ему тогда на свадьбе Бэбс.

Блонди, который в это время бороздил серые воды Атлантики в караванах, был очень задет холодным обращением Банти. Он, как когда-то Фрэнк, был уверен, что у него мало шансов выжить. Но в отличие от Фрэнка оказался прав: через три недели после возвращения на боевой пост его корабль пошел ко дну со всем экипажем и грузом (колбасный фарш в банках). Миссис Хейвис, конечно, горевала, да и Банти было не по себе. Бетти, услышав о случившемся, разразилась слезами, потому что Блонди был «такой хороший парень», а Нелл сказала:

— Все они хорошие.

Дом на Лоутер-стрит оказался зажат меж двумя фонтанами слез, так как всего через неделю после вести о Блонди соседка с другой стороны, Ина Тетли, потеряла мужа, Мориса. К этому времени у нее уже был ребенок, шестимесячный Спенсер. После смерти Мориса она стала очень странная. Фрэнк сказал, что она лишилась ума, и старался ее избегать, но Нелл считала своим долгом заходить к Ине каждый день, как уже заходила к Минни Хейвис.

Ина не выпускала ребенка из рук ни на секунду; она дошла до того, что не соглашалась положить его ни в коляску, ни в кроватку, а только таскала целый день на руках и на ночь клала с собой в постель. Ина много времени проводила на заднем дворе, вглядываясь в небо в ожидании, что там появится отец Спенсера (Морис был штурманом на «веллингтоне»). Это и днем действовало на нервы, а ночью пугало по-настоящему: Ина стоит на дворе в темноте, ребенок плачет и кашляет на холодном весеннем воздухе — и кому-нибудь приходилось идти к Ине и уговаривать ее вернуться в дом. Даже скорбящая миссис Хейвис не выдержала и заметила, что надо хоть немного контролировать свое горе.

Нелл, уже не в силах все это выносить, передала вахту Банти (Бэбс переехала к родителям мужа на Бертон-Стоун-лейн), и той пришлось каждое утро до работы заходить к Ине, заваривать для нее чай и разводить порошковое молоко для бутылочки Спенсера. Спенсер был чрезвычайно непривлекательным младенцем — крикливый и весь в опрелостях. Вокруг губ у него были красные язвочки, а в носу — постоянная пробка из густых желтых соплей. Еще от него плохо пахло, а его пеленки были омерзительно грязны. Нелл велела Банти перепеленывать Спенсера, если он окажется мокрым, но он всегда был мокрый, а у Банти тошнота подступала к горлу при одной мысли об этом, и она игнорировала приказ матери. Банти поклялась себе, что никогда не заведет детей. Ей до смерти надоело каждое утро видеть Ину с красными глазами и воющего Спенсера. Иногда на работе Банти воображала их двоих в перекрестье прицела. Бабах.

Она уже несколько месяцев не видела миссис Картер, так что решила навестить ее и, помимо прочего, спросить совета насчет Ины. Но магазин оказался закрыт, а в окнах квартирки миссис Картер на втором этаже задернуты занавески. Банти долго звонила, но никто не откликнулся, а когда она снова спустилась по лестнице и вышла на улицу, владелец парикмахерской напротив сказал:

— Мне кажется, она уехала, — может, вы знаете, у нее сына убили.

Банти вдруг стало очень холодно. Она видела Дика Картера один раз, и он оказался красивым парнем с ослепительной улыбкой, от которой пятнадцатилетняя Банти покраснела с головы до пят. Значит, тут ей не посоветуют, как бороться со скорбью.

Это было примерно в середине апреля. В конце апреля, во вторник, Банти с подругой, Ви Линвуд, пошли в кинотеатр «Клифтон» смотреть «Так кончается наша ночь»[16]с Фредериком Марчем. Обе решили, что фильм так себе и что «Ад раскрылся», который показывали в «Электрике», гораздо лучше. Домой они шли через Бутэм-парк в сопровождении яркой, холодной луны.

— Луна в самый раз для бомбежки, — сказала Ви.

Банти вздрогнула:

— Не говори так.

Заорала сирена, и Бетти ошпаренной кошкой слетела с кровати. Почти сразу вслед за этим странный низкий рокот сотряс весь ряд домов, и Банти открыла глаза, увидела яркий белый свет и сперва подумала, что это луна, но тут же поняла, что это «зажигалки» сыплются. Не прошло и минуты, как они все втиснулись в моррисоновское убежище[17]у них в гостиной. Тед притащил семейного рыжего кота Тотти, а миссис Хейвис в сеточке на волосах, тоже нырнувшая к ним в убежище, — своего скотчтерьера Рекса, которого все ненавидели, так как у него была манера кусать кого попало за щиколотки.