Книга Не позвать ли нам Дживса? - Пэлем Грэнвил Вудхауз

Билл великим усилием воли вернулся к любезности Рочестеров.

– Прости, Мук, старушка. У меня голова болит.

– Ах ты мой бедненький.

– Ничего, скоро пройдет.

– Тебе нужен свежий воздух.

– Может быть.

– И приятное общество. Мамаша Спотсворт пошла в разрушенную часовню. Ступай к ней и поболтай о том о сем.

– Что-о?

Моника сказала умиротворяющим тоном:

– Не упрямься, Билл. Ты не хуже меня понимаешь, как важно расположить ее к себе. Один хороший рывок сейчас может склонить ее к покупке дома. С самого начала было так задумано: я разрекламировала ей Рочестер-Эбби, а теперь ты отведешь ее в сторонку и пустишь в ход свое прославленное обаяние. Ты помнишь, как обещал, что будешь ворковать с ней, точно сизый голубок? Ступай сейчас же и принимайся ворковать, как не ворковал никогда в жизни.

Мгновение казалось, что сейчас с беднягой Биллом, чей предел выносливости был давно превзойден, случится нечто вроде самовозгорания. Глаза его полезли на лоб, щеки вспыхнули, и огненные речи затрепетали на губах. Но вдруг, словно в разговор вступил Здравый Смысл и негромко поцокал языком, все встало на свои места: глаза потухли, и щеки понемногу приобрели нормальный оттенок. Билл осознал, что предложение Моники разумно и справедливо.

В пылу последних переживаний он как-то упустил из виду, чт? для него значит осуществление продажи наследственного жилища. И теперь вдруг осознал, насколько важна эта возможность, этот единственный спасательный круг, колышащийся на волнах моря бед, в которое он погружен почти с головкой. Ухватиться за него, иначе – гибель. Когда продают дома, напомнил он себе, какую-то часть цены в виде залога получают наличными. Такого залога хватит на то, чтобы избавиться от угрозы со стороны Биггара, и если для получения этой суммы требуется пойти к Розалинде Спотсворт и поворковать с ней, значит, надо идти и ворковать.

Одновременно ему пришла утешительная мысль, что раз Джил отправилась домой за вещами для ночевки, выходит, до ее возвращения у него есть добрых полчаса, а за полчаса, если как следует сосредоточиться, можно наворковать вполне достаточно.

– Мук, – сказал Билл, – ты права. Мое место рядом с нею.

Он торопливо вышел, а еще минуту спустя в дверях библиотеки появился Рори.

– Послушай, Мук, – обратился он к жене, – ты понимаешь по-испански?

– Нет. Никогда не пробовала. А что?

– Там по телевизору какой-то испанец или аргентинец, ну, словом, из этой публики, рассказывает про свою лошадь на родном языке. Наверно, совсем не нашего круга человек, но интересно все-таки услышать его мнение. А где Билл? Неужели все еще сидит с Бременем Белого Человека?

– Нет, он только что сюда заглянул и ушел пообщаться с миссис Спотсворт.

– Я хочу обсудить с тобой ситуацию с Биллом. Мы здесь одни? Нас никто не может услышать?

– Разве только если кто-нибудь прячется вот в этом сундуке. Что такое с Биллом?

– С ним что-то не так, старушка, и это каким-то образом связано с капитаном Биггаром. Ты смотрела на Билла за ужином?

– Специально, кажется, нет. А что? Он ел горошек ножом?

– Это-то нет. Но, встречаясь взглядом с Биггаром, он каждый раз весь корчился, словно исполнял танец живота. Этот Биггар почему-то действует на него как веничек-сбивалка на яйцо. Почему? Вот что мне хотелось бы знать. Кто он, в сущности, такой, таинственный капитан Биггар? Зачем он здесь? И что между ними, отчего бедняга Билл весь дрожит, подскакивает и трясется, стоит тому на него взглянуть? Не нравится мне это, моя милая. Выходя за меня замуж, ты даже не заикнулась, что у вас в роду есть припадочные, и я считаю, что по отношению ко мне это несправедливо. Подумай сама, каково это: ухаживал-ухаживал, не жалея сил и денег, завоевал любовь обожаемой избранницы – и вдруг, вскоре после медового месяца, узнаешь, что стал зятем человека, больного «пляской святого Вита».

Моника задумалась.

– А ведь действительно, по-моему, когда я сказала ему, что к нам прибыл некий капитан Биггар, он словно бы разволновался. Точно-точно. Я теперь припоминаю и зеленоватую бледность лица, и отвисшую челюсть. А сейчас, когда я вошла, он драл на себе волосы. Я согласна с тобой. В этом есть что-то зловещее.

– Но я еще вот что скажу тебе, – продолжал Рори. – Когда я собрался уходить из столовой, чтобы смотреть телепередачу, Билл тоже хотел пойти. «Пойдемте, капитан?» – спросил он Биггара. А тот, надувшись, ему в ответ: «Может быть, попозже. А сейчас я хотел бы переговорить с вами, лорд Рочестер». Эдаким ледяным, железным тоном, точно судья, который сейчас присудит человеку штраф в пять фунтов за сдергивание каски с полицейского в ночь лодочных гонок. Билл лязгнул челюстью, как голодный бульдожка, и пробормотал: «Да, да, конечно» или что-то в этом роде. Словом, видно за версту, что у этого Биггара есть что-то на нашего Билла.

– Но что это может быть?

– Тот же вопрос задал себе и я, о старая подруга радостных и суровых дней моих. И по-моему, я нащупал ответ. Ты помнишь рассказы, которые мы читали в детстве – например, в «Стрэнд мэгазин»?

– Что еще за рассказы?

– Ну, про глаз идола, скажем. Как шайка негодяев рванула в Индию, чтобы выкрасть драгоценный камень, служащий глазом идолу. Камень они благополучно стащили, но при дележке обделили одного из своих, отчего он, естественно, затаил на них зло, и по прошествии многих лет он их одного за другим выследил в их респектабельных английских домах и всех до последнего уничтожил, таким образом сведя с ними счеты. Попомни мои слова, этот тип Биггар преследует старину Билла за то, что Билл присвоил его долю денег, вырученных за зеленый глаз золотого божка в храме Вишну, и я ничуть не удивлюсь, если завтра утром, спустившись к завтраку, мы увидим его плавающим в луже крови среди жареных селедок и сосисок с вонзенным в основание черепа восточным кинжалом.

– Дурак!

– Это ты мне?

– Именно тебе, и мало еще. Билл никогда в жизни не бывал восточнее Ист-Энда.

– А в Каннах?

– Разве Канны на Востоке? Первый раз слышу. Но к индийским божкам с драгоценными глазами он уж точно никогда не приближался.

– Да, это я упустил из виду, – признал Рори. – Это обстоятельство несколько подрывает убедительность моей версии.

Однако, подумав еще немного, он выдвинул новую гипотезу:

– Ха! Теперь мне все ясно. Я понял: причина вражды между Биллом и Биггаром – в младенце.

– Господи, что ты такое городишь! В чьем младенце?

– Билла. В тесном сотрудничестве с родной дочерью Биггара, сокровищем его души, наивной бедняжкой, которая любила «безмерно, безрассудно». А если ты мне возразишь, что теперь наивные и безрассудные девушки все вывелись, я отвечу: «Где-нибудь, может, и вывелись, но не в миссионерской школе тамошнего Коала-Пурпура». У них в миссионерских школах девочек знакомят с грубыми фактами жизни на примере пчелок и цветочков, так что бедняжки теряют всякое представление, о чем речь.