Книга Академия магии - Кэролайн Стивермер

— Когда это место было посвящено Святой Маргарите, победительнице драконов, — прошептала Джейн, — оно уже было древним. Оно было древним, когда у хранителей мира был пышный двор. Оно было древним до того, как они ушли в мир, свободные, как менестрели. В этих камнях поет время.

— Как поэтично.

— Даже не пытайся смотреть на меня свысока. Я — колдунья Гринло, ты — жалкая студентка, я буду такой поэтичной, какой захочу. А теперь обрати внимание. У защиты, которая поддерживает равновесие Гринло, два якоря. Здесь мы находимся очень близко от нижнего якоря. Из-за разницы между равновесием в границах Гринло и равновесием за его пределами возле якорей есть немое пятно. Это то, чего ты не слышишь.

— Тогда мы находимся возле южного полюса Гринло.

— Можешь думать так, если тебе нравится. Я предпочитаю думать о Гринло и его защите, как о пузырьках в бокале шампанского.

— Где находится второй якорь?

Джейн, казалось, понравился этот вопрос.

— Иди за мной.

Фэрис вышла вслед за подругой и через неф новой часовни, названной так, потому что ей было всего двести лет, попала в южный придел. Оттуда через низкую дверцу Джейн повела Фэрис наверх по винтовой лестнице. Сначала они шли быстро, но, преодолев три сотни ступенек, уже еле ползли.

Фэрис была слишком упряма, чтобы протестовать, и следовала за Джейн молча. Она поднималась, держась левой рукой за центральный столб, и задевала правым рукавом внешнюю стенку: такой узкой была лестница. Через каждые сто ступенек встречались узкие окна, ширина которых позволяла лишь выпустить стрелу, но даже в скудном свете, просачивающемся сквозь них, было видно, как стерты клиновидные ступени.

Когда Джейн остановилась, Фэрис только через несколько мгновений поняла, что они не просто отдыхают. Джейн стояла на верхней ступеньке, положив руку на щеколду низкой дверцы. Она подняла щеколду и первой прошла в дверь. Фэрис вышла за подругой на крышу, и солнечный свет хлынул на нее. У нее закружилась голова, весь мир завертелся вокруг. Она схватилась рукой за дверь и остановилась, широко раскрыв глаза, тяжело дыша и глядя на расстилающийся перед ней пейзаж.

На востоке, далеко внизу, серебристой чешуей поблескивал залив, простирающийся до самых синих холмов Нормандии. Там и сям были видны зыбучие пески, обнаженные отливом. Над идеально ровной бухтой стены Гринло вздымались, подобно детскому замку из песка.

Глядя вниз, Фэрис любовалась аккуратными садами вокруг домиков с шиферными крышами, окружавших подножие Гринло. За ее спиной возвышалась похожая на искусно сделанную перечницу башенка, в которой скрывалась лестница. Справа стояла Джейн, щурясь от солнца и глядя в небесную высь. Слева были видны легкие очертания шпиля с отблесками золотистых и серебристых пятен лишайника, покрывавшего серый камень.

Фэрис посмотрела вверх на граненый шпиль. На вершине, как ей было известно, кажущиеся снизу переплетением крыльев и мечей, стояли спина к спине фигуры Святой Маргариты и Святого Михаила, столь долго попирающие дракона, что он превратился в кусок зеленой бронзы. Глядя на проплывающие на фоне шпиля облака, Фэрис почувствовала, что у нее закружилась голова.

— Добро пожаловать на северный полюс. Мы не можем долго здесь оставаться. Даже просто стоя здесь, мы нарушаем равновесие сфер. Но я подумала, что тебе захочется это увидеть.

— О да, — тихо ответила Фэрис, не отрывая глаз от горизонта. — Мне хочется это видеть.

Двадцать минут прошли в молчании, наконец Джейн резко вздохнула.

— Нам нужно идти.

— Уже? У меня сердце все еще колотится после подъема по лестнице.

— Позор. Я прослежу, чтобы этим летом ты занялась полезными для здоровья тренировками.

— Карабкаясь по лестницам?

— Карабкаясь на деревья. Пойдем.

— Это обязательно?

— Не скули. Иди за мной.

— Вы, англичане… — Фэрис бросила последний тоскливый взгляд на открывающийся вид и последовала за Джейн обратно к винтовой лестнице. — Такие строгие!

Послушно выполняя приказы Джейн — или декана, — Фэрис провела остаток лета, в полной мере получая все удовольствия от Гринло, возможные в период каникул. С помощью кошелька Джейн она могла наслаждаться сластями из кондитерской. Карабкаясь на самые удобные для этих целей деревья в саду декана, Джейн проводила столько же времени, предаваясь дремоте в их тени, сколько посвящала оздоровительным упражнениям. Фэрис привыкла наблюдать за узорами света и тени в листве до тех пор, пока произвольная игра солнечного света и теней не погружали и ее в сон.

Погода стояла в основном хорошая, прогулки по верху или у подножия дамбы были приятными. Когда выпадали дождливые деньки, особенно уютно становилось в библиотеке. Там, в один из последних дней летнего отдыха, Фэрис обнаружила, что читает древнегреческую книгу ради удовольствия: это был научный труд под названием «Работы и дни». Она поспешно положила том, как только осознала свое прегрешение, но было уже поздно. Каникулы закончились. Лето сменилось осенью.

В октябре вернулись другие студентки. Фэрис оказалась владелицей общего кабинета с Шарлоттой и Натали, но все трое так усердно занимались, что почти не разговаривали друг с другом.

К ноябрю Фэрис почти привыкла слышать, как ее подругу называют «мадам Брейлсфорд».

— Тебе письмо, — сказала Натали, когда Фэрис вошла в кабинет номер пять однажды поздним ноябрьским вечером. — Его оставила Джейн, то есть мадам Брейлсфорд.

Фэрис положила книги и взяла сложенный листок. Хрустящая бумага, изящный, но неразборчивый почерк декана позволили ей догадаться о содержании еще до того, как она прочла письмо. Все студентки третьего курса, а также Ева-Мария и Одиль получили точно такие же послания перед ночным бодрствованием. Фэрис развернула листок.

«Декан колледжа Гринло приглашает Фэрис Налланин на ночное дежурство сегодня, двадцать восьмого ноября, и до восхода солнца двадцать девятого».

— Сегодня моя очередь. — Фэрис машинально сложила листок бумаги пополам, потом в четыре раза — и так далее, до тех пор пока это было возможно. А потом так же бессознательно положила неаккуратный комок бумаги на стол.

— Я так и думала. — Натали не подняла глаз от книги. — На улице холодно?

— Еще как. Можно одолжить у тебя одеяло из гусиного пуха, то, которым пользовалась Ева-Мария, просто на счастье?

Натали захлопнула книгу. И достала из-за стула скомканное в бесформенный комок одеяло.

— Я так и знала, что ты попросишь.

Накинув на плечи одеяло Натали наподобие плаща, Фэрис вышла из спальни в ночь. Вечерний воздух был холодным, но Фэрис, слишком взволнованная, не почувствовала этого. Большую часть времени, проведенного в Гринло, она скептически относилась к магии. За последние несколько месяцев от скептицизма она избавилась, но ему на смену не пришла вера.