Книга Опасный рейс - Крис Риддел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он кивнул в сторону бухты — там, далеко в море, только что показались огни величественной «Королевы Риты Второй».
Лара, дочка часовщика, тихонько вздохнула;
— Большой корабль, — прошептала она.
В этот момент из двери высунулась голова Корби. Она выглядела уставшей, а в волосах у нее застряли пучки соломы.
— Шшшш, — сказала она. — Тише. Вы его напугаете. Я только-только его успокоила.
— Чуполо? — спросил Нико.
Константин бросил на него выразительный взгляд.
— Зайдите и посмотрите сами, сказала Корби. — Только, пожалуйста, очень тихо. Бедняжка тысячу лет просидел в этом кошмарном ящике, так что он в ужасном состоянии.
Нико и Спиро нагнулись и что-то зашептали на ухо Маме. Затем все прошли вслед за Корби в лавку, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Это изумительно! — сказал Нико.
— Потрясающе! — прошептал Спиро. — Мама говорит, она не видела ничего подобного, а ведь Мама, она родилась в Месаполи!
— Какая прелесть! — выдохнула Лара, дочка часовщика.
— Если бы я не увидел это своими глазами, ни за что бы не поверил, — сказал ее отец.
— Счастье для Доралакии — иметь у себя подобное существо! — Константин Павел радостно улыбался. — Смеющаяся Коза была действительно замечательной, но это… это… — На глаза ему навернулись слезы. — Это вернет нашему городу былую славу. Мы будем заботиться о нем как ни о ком другом, обещаю тебе, Корби Флад.
— Только до тех пор, пока я не доберусь до Высокой Бухты и не поговорю с отцом, — сказала Корби. — Он разберется, что нужно делать.
— Кстати, — сказал мэр, — тебе стоит поторопиться, если не хочешь опоздать на «Королеву Риту Вторую».
Они повернулись и на цыпочках вышли из Столетней Бакалейной Лавки.
Из угла, расчищенного от консервных банок, с копны соломы им вслед донесся вздох облегчения.
Здесь так хорошо, на этой свежайшей высушенной траве. Маленькая девочка освободила меня из пустого дерева. Приходили и другие. Я пел, а они улыбались и смеялись и гладили меня.
А теперь взошло солнце, и я так счастлив, что мое сердце может взорваться! Лучше я буду петь. Если я стану петь, то выпущу радость наружу, и тогда мое сердце не взорвется…
Внизу, в симпатичной гавани Доралакии, Корби залезла в лодку Нико и Спиро. У лодки был старый мотор, подвешенный к деревянному корпусу голубого цвета. Спереди на лодке были нарисованы глаза.
— Чтобы видела, куда плыть, — пояснил Нико. Удостоверившись, что Корби устроилась на скамейке, он принялся заводить мотор, дергая за длинный шнур.
Мотор ожил лишь после третьего рывка.
— Доброго пути, Корби Флад, — сказал Константин Павел, махая носовым платком. — И да хранит тебя Святой Джордж. Жаль, что ты не можешь остаться, поскольку сегодня в Доралакии состоится «Длиннейший вечер» и люди придут, чтобы посмотреть на это прекрасное существо, которое ты вверила нашим заботам.
— Прощайте, Константин! — сказала Корби. — Прощайте, Мама Месаполики, прощай, Доралакия! Жаль, что не смогу остаться на «Длиннейший вечер»…
Спиро опустил мотор в воду, и голубая лодка на неожиданно большой скорости устремилась в открытое море. Корби махала быстро уменьшающимся людям на пристани, за спинами которых, словно золотистые сталагмиты, в лучах восходящего солнца высились дома-башни.
Корби отвернулась и почувствовала, как ком подкатывает ей к горлу. Она посмотрела вниз и взвесила в руке маленький кожаный мешочек. Внутри позвякивали тридцать далькрецианских крон, которые дал ей Константин.
Спустя четвёрть часа гигантский сверкающий корпус океанского лайнера стал заметно ближе, и Корби могла уже разглядеть его палубы, украшенные лентами, шарами и мишурой.
Церемония «Полпути-до-цели» на «Королеве Рите» представлялась Корби значительно веселее той, что проводилась на «Гармонии». Казалось, это было так давно: игры, швыряние едой, Серена и Артур, Серена и Жон-Жолион, зловещее Братство Клоунов…
Корби передернуло.
— Ты замерзла, Корби Пчелка? — спросил Нико. — Мы уже почти добрались, но ты можешь надеть мою куртку. Отличная козья шкура…
— Спасибо, мне не холодно, — сказала Корби, поворачиваясь к ним с улыбкой на лице.
И тут, над левым плечом Нико, вдали, Корби что-то увидела… Она увидела, как к берегу подплывает белая спасательная шлюпка.
Весла ритмично поднимались и Опускались, пока лодка не зашла в крошечную, совершенно безлюдную песчаную бухту. Четыре человека спрыгнули прямо в воду и стали вытягивать лодку на берег, а пятый, замахав руками, опрокинулся в лодке на спину, так что из нее остались торчать только ноги.
Но не это привлекло внимание Корби в первую очередь, и даже не то, что шлюпка выглядела на удивление знакомой. Нет, Корби увидела кое-что другое, и это заставило ее похолодеть.
Люди, вытащившие лодку на берег и бредущие теперь по песчаному пляжу, были в бутылочно-зеленых шляпах!
— Повторяю последний раз, — сказал Янни Фульда, часовщик, — пойдем, Лара, хватит уже глазеть на этот корабль.
— Но, папа! — запротестовала Лара. — Ты не понимаешь!
Мэр города стоял рядом с ними и вытирал глаза носовым платком. Он повернулся спиной к пристани и уже направился было вверх по крутой мощеной улице, ведущей к его дому, когда прохладный утренний воздух наполнили совершенно необычайные звуки.
Это были прекрасные, радостные звуки, словно певчая птица приветствовала утреннюю зарю или же кит звал своего маленького китеныша, и звук этот шел из Столетней Бакалейной Лавки. Это была прекраснейшая из песен, какие доводилось слышать Константину Павлу. По всей Доралакии горожане распахивали ставни на окнах своих домов и выглядывали наружу.
Константин засмеялся и пошел вверх по улице, выкрикивая на ходу:
— Сегодня в Доралакии состоится «Длиннейший вечер»! Передайте всем! Длиннейший вечер из всех!
— Как это понимать — «поверните назад», Корби Пчелка? — недоверчиво спросил Спиро.
— Мы уже почти приплыли на большой корабль, — сказал Нико.
— Я знаю, знаю, — простонала Корби, до боли в пальцах сжимая путеводитель Хоффендинка. — Но Братство Клоунов! Они приплыли сюда! Нужно предупредить мэра!
