Книга Фамильное дело - Жаклин Санд

Девушка кивнула и торопливо вышла, едва разойдясь в дверях с Ивейн – та не сделала ни малейшей попытки уступить дорогу мадемуазель де Греар.

– Боже, здесь действительно провинция. Никакого понятия о манерах, – громко произнесла Ивейн, так, чтобы уходящая Сабрина точно услышала, и добавила уже тише: – Все это совершенно определенно требует объяснений.

– Пойдем, – сказал Сезар, – прогуляемся.

Не спрашивая разрешения, он взял Ивейн под руку и повел за собою в сад, мимо плодовых деревьев, по тропинке, уводящей к лесу. Только когда вокруг оказались лишь медово-золотистые стволы сосен, а из дома разговор нельзя было услышать ни при каком раскладе, виконт остановился и повернулся к своей спутнице.

Ивейн откинула вуаль и сняла перчатки; выражение лица ее изменилось, ушла напускная надменность, и сейчас оно стало просто красивым – изумительного оттенка серые глаза, надломленные брови, тонкие черты… Виконт молча смотрел на нее, любуясь, затем поднял руку и провел большим пальцем по щеке Ивейн.

– Надеюсь, ты объяснишь, зачем тебе это потребовалось? – спросила графиня.

– Конечно, – шепнул Сезар и склонился, чтобы поцеловать ее. Но Ивейн отодвинулась.

– Кстати, о поцелуях. Мне показалось, или эта светловолосая крошка недвусмысленно предлагала тебе себя?

Виконт усмехнулся: Ивейн в своем репертуаре.

– Ты же сражаешься за права женщин. Кто сказал, что первый шаг должны делать мужчины?

– О, как мило. Я запомню. Но речь не о том, Сезар. Позволь мне высказаться. Я возвращаюсь в Париж, где меня ждет твое письмо с сообщением, что ты покинул столицу, едва успев приехать. Признаюсь, я была разочарована. Не ты ли писал мне, как жаждал нашей встречи? Не ты ли с радостью ехал в Париж, так как война завершилась? И что же? Наша долгожданная встреча откладывается на неопределенный срок. Надеюсь, ты простишь мне мое внезапное появление, однако я не могла больше ждать. – Теперь уже она протянула руку и коснулась прохладной ладонью его щеки. – Я ждала тебя три года, и вот ты вернулся и сразу исчез – уехал к каким-то сомнительным родственникам, о которых раньше не упоминал, да еще решаешь их проблемы, завязанные на женитьбе. Я обеспокоилась.

– Я не хотел уезжать. – Сезар взял ее ладонь в свою и поцеловал. – Но меня поймали на крючок. Я думал, что вернусь еще до твоего возвращения.

– Расчетливо женатый на этой светловолосой розочке, хм?

– Ивейн, что ты слышала из нашего с ней разговора?

– Достаточно, чтобы удивиться.

– И что тебя удивило?

– Как виртуозно ты лжешь. Или ей, или мне.

Сезар глубоко вздохнул.

– Пойдем. Кажется, вон там я вижу беседку.

Беседка действительно имелась – ажурная, кованая, открытая всем ветрам, она давала сомнительную тень, зато здесь можно было поговорить без помех и полюбоваться прекрасным видом на море. Сезар усадил Ивейн на широкую деревянную скамью, согретую солнечными лучами, и сам устроился рядом.

– Послушай, – заговорил виконт, – ты знаешь меня, моя дорогая. Все эти годы я писал тебе, а во время наших встреч ты вряд ли могла упрекнуть меня в неискренности. Так кому я лгал – тебе или ей?

– Ей, Сезар. Конечно, ей. Я знаю. Однако ты пугаешь меня. Я не подозревала в тебе талантов лицедея.

– Нам многое еще предстоит узнать друг о друге, не так ли? Или ты предпочла бы не знать, что я могу солгать в особых условиях?

– И какие же условия ты счел особыми? Твое письмо очень запутанно. Я не поняла половины, а из понятого уяснила, что ты решил помочь родственникам опротестовать завещание. Какой-нибудь парижский мэтр уже едет сюда?

– Все немного сложнее, – неохотно произнес виконт. – Позволь, я расскажу тебе с самого начала.

И он рассказал – о первом появлении Сабрины, о своем решении и истинном содержании завещания и о том, что мотивы Гийома де Греара по-прежнему остаются неясными.

– Так вот что ты имел в виду, когда говорил о крючке, – заметила Ивейн, когда виконт де Моро завершил свое повествование. – Тайна! Конечно, я могла бы догадаться. Тебя всегда манили тайны, не так ли, милый мой? Я могла бы вспомнить, как ты гонялся за Парижским Поджигателем и как у тебя тогда горели глаза. И все эти месяцы в армии… Ты обещал рассказать мне.

– Я непременно расскажу. Об этом не говорят сразу. – Сезар отвернулся от нее, скрестил руки на груди и стал смотреть на море – сегодня оно было спокойным, как и вчера, и чайки медленно парили в восходящих струях воздуха. – Нам с тобой нужно некоторым образом познакомиться заново. Мы оба немного изменились, но ведь люди меняются, в том нет ничего плохого.

Ивейн придвинулась и положила руку ему на плечо.

– Я знаю, что ты видел много такого, о чем никогда не расскажешь мне, – тихо произнесла она, и виконт посмотрел ей в глаза. – Я тоже менялась, ты прав. Прошло немало времени с тех пор, как мы расстались в Париже, и наши встречи были короткими. Зато у меня есть множество твоих писем, а у тебя – моих. И я знаю, как ты не любишь, когда кто-то вмешивается в твои дела. Это ничего, что сейчас я вмешалась?

– Это просто прекрасно, – сказал виконт.

На сей раз поцелуй состоялся, долгий и нежный, как и хотелось. Когда Сезар оторвался от губ графини де Бриан, глаза ее сияли ярче, и в них появился отблеск ехидства, которое виконт так любил.

– Но я услышала одну забавную деталь, – произнесла Ивейн. – Что там говорится об условиях в случае твоей смерти?

«Вот поэтому я и женюсь на ней, – подумал виконт, – женюсь непременно!» Вслух же он сказал:

– Ты ухватила самую суть, дорогая. Вчера я устроил скандал и выдвинул жесткие требования, а также заставил всех присутствующих думать, что я – скупердяй и расчетливый мерзавец. Мадемуазель де Греар даже убежала в слезах, между прочим.

– Сезар! Со мной не стоит изображать этого мерзавца. Я же вижу, что тебе жалко девушку.

– Думаю, она тут ни при чем, – сознался виконт. – Ее брат – вот кто у меня на подозрении. Если Мишель замешан в чем-то нехорошем, а он почти наверняка замешан, я попытаюсь понять, насколько он привлекает к своим планам сестру. Напрямую же не спросишь.

– Почему? Я могу попытаться разговорить ее.

– Ивейн, я не хочу вмешивать тебя.

– Но я уже вмешалась, – беспечно махнула рукой графиня де Бриан. – Милый мой, неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одного на линии фронта? Если я попала на эту небольшую войну – а ты просчитываешь ходы, как в сражении, я вижу все на твоем лице, – то хотя бы стану подносить воду, чтобы ты не умер от жажды.

– Это может быть опасно.

– Опасно? История с завещанием, написанным человеком, который, возможно, был не в своем уме и решил так оригинально устроить судьбу дочери? Неужели ты полагаешь, здесь кроется что-то еще?