Книга Приручи меня - Келли Хантер

— Хорошо, — осторожно произнесла она. — Первый вопрос. С тобой можно связаться, когда ты на очередном задании? Если да, то нужно звонить на специальный номер?

Это не слишком сложный вопрос.

— Часто мне можно дозвониться на мой мобильный до тех пор, пока я не вхожу в опасную зону. Я дам тебе номера, на которые можно звонить в случае крайней необходимости.

— Как долго ты обычно находишься в этой опасной зоне?

— Когда как. Обычно большую часть времени занимает дорога до места назначения. Потом еще планирование операции и бумажная работа. Так что время моего нахождения в опасной зоне минимально. Обычно я точно знаю, с каким устройством мне предстоит иметь дело. Я вхожу туда, выполняю свою работу, затем выхожу. Речь идет о минутах, а не о часах.

Маделин криво улыбнулась:

— Ты говоришь об этом с такой легкостью.

— Я очень люблю легкость, — ответил он. — Но бывают случаи, когда со мной нельзя связаться в течение нескольких недель. Я становлюсь участником военной операции, которая требует строгой конфиденциальности. Звонить по мобильному телефону запрещено, поскольку я нахожусь в зоне военных действий. Бывает, что связи просто нет.

— Твоя последняя поездка была именно такой?

— Да.

Маделин снова посмотрела на его плечо:

— От того, что ты рассказал, мне легче не стало.

— Да, но зато, когда я уеду в следующий раз, ты будешь меньше беспокоиться.

— Вряд ли, — сухо ответила она. — Но я искренне признательна тебе за твою попытку меня успокоить.

— Со временем тебе станет легче, Мэдди.

— Правда? Откуда ты знаешь? — произнесла она с циничной усмешкой, которая очень его обрадовала. Ему намного проще иметь дело с сильной, уверенной в себе женщиной, чем с беззащитной сиротой, которую он часто видел в Маделин.

— Я об этом слышал. Женщины, которые много лет замужем за военными, клянутся, что почти не беспокоятся о своих мужьях.

— Ты никогда не задавался вопросом почему?

— Из-за того, что они смирились.

— Из-за безразличия, — возразила Маделин.

— Ты циничная.

— А ты идеалист.

— Я скучал по тебе.

Маделин покачала головой и отвернулась, чтобы не смотреть на дерзкого воина, который один за другим разрушал ее защитные барьеры.

— Ты хоть представляешь, как мне трудно дать тебе шанс, Люк Беннетт?

— А ты попробуй рискнуть, — спокойно произнес Люк.

— Мой отец и брат занимались саморазрушением. Оба гонялись за смертью, и я была не в силах им помешать. Обоих давно нет в живых.

— Я не такой, как они, Мэдди.

— Неужели?

— Нет. — Люк встретился с ней взглядом. Его янтарные глаза неистово сверкали. — Я не играю со смертью. Я ее ненавижу и делаю все, что в моих силах, чтобы ее жертвой не стали невинные люди. Соблюдаю максимальную осторожность, чтобы она не забрала меня. Я защищаю то, что мне дорого, Маделин.

На ее глаза навернулись слезы, и она часто заморгала, чтобы их сдержать. В комнату вошла Юн забрать грязную посуду. Когда экономка увидела, сколько они съели, ее глаза на мгновение расширились, а уголки губ дрогнули в улыбке. Люк тоже это заметил и не преминул воспользоваться слабостью противника.

— Спасибо, Юн. Все было очень вкусно, — произнес он и начал складывать в стопку ближайшие к нему тарелки. Юн помешала ему, хлопнув его по руке. Маделин ухмыльнулась.

— Поберегите плечо, молодой человек, — отрезала пожилая экономка. — Вы все меньше становитесь похожим на тигра и все больше на быка?

— Сильный? — предположил Люк. — Стойкий?

— Упрямый, — поправила его Юн.

Люк указал ей на большую пустую тарелку:

— Что здесь было?

— Барбекю из утки со сладким соусом, перцем чили и имбирем, — ответила Юн. — Вам понравилось?

— Очень.

— Это блюдо придает сил, — сказала она и удалилась с частью тарелок.

Когда Юн забрала всю посуду и остатки еды, Маделин неловко предложила Люку:

— Не хочешь сесть на диван? Твоему плечу там будет удобнее.

— Мое плечо в порядке, — заверил ее он, но послушался совета.

Не найдя ничего интересного по телевизору, Маделин выключила его и включила музыку. Уильям любил классику, и Маделин со временем поняла и полюбила ее. Эта музыка выражает оттенки эмоций, которые человечество еще не научилось выражать словами. Маделин выбрала диск со спокойными композициями.

— Отличный выбор, — пробормотал Люк.

— Правда?

— Правда.

Маделин безумно хотелось сесть рядом с ним на диван, но знала, что если сделает это и позволит себе к нему прикоснуться, она пропала.

— Я подумываю обосноваться здесь, в Сингапуре, — неожиданно сказал Люк.

У Маделин перехватило дыхание. Его слова одновременно обрадовали и напугали ее. На такое она даже не надеялась.

— Это значит, что я буду жить здесь, а не в Дарвине.

— Тебе понадобятся жилье и работа, — нарочито небрежно произнесла она.

— У меня есть работа.

— Работа, которая приносит пользу экономике страны или народу.

— Думаешь, они не считают мою работу полезной?

— Я не знаю, что они считают, — честно ответила она. — Но я думаю, что если ты всерьез решил перебраться в Сингапур, ты, возможно, захочешь быстрее пройти проверку в миграционной службе и получить вид на жительство. Рекомендательные письма тебе не помешают.

— Я запомню, — сказал Люк. — Я хочу жить в Сингапуре по нескольким причинам. Во-первых, здесь живет мой старший брат.

— Семья — это важно, — прошептала Мэдди. — Это веская причина для того, чтобы переехать в Сингапур.

— Во-вторых, Сингапур — это крупный транспортный узел.

Он выглядит таким расслабленным, таким непринужденным. До сих пор его доводы казались ей логичными. Возможно, он не собирается переводить их отношения на новый уровень. Возможно, он просто хочет сменить обстановку.

— В-третьих, здесь есть ты.

Сердце Маделин бешено заколотилось в груди. В нем боролись друг с другом надежда и страх.

— Я не пытаюсь навязать тебе отношения, которые тебя не интересуют, но по телефону ты сказала, что хочешь определиться, в какой точке мы находимся. Что тебе нужно, чтобы я заявил о своих намерениях. Итак, Мэдди, я готов это сделать. Я хочу изучить то, что между нами происходит. Уделить этому необходимое время и посмотреть, что из этого выйдет. Таковы мои намерения.

— Ты правда планируешь реорганизовать свою жизнь, чтобы в ней появилось место для меня? — спросила Маделин.