Книга Найти в Нью-Йорке - Колин Харрисон

— Он ничего мне не говорил, — сказал тогда Рэй.

— Просто не хотел вас беспокоить, — последовал ответ.

Сейчас Рэй смотрел на отцовские полицейские жетоны и благодарности в рамках, а также фотографии мэров — Коха, Динкинса и Джулиани с автографами. Письма от мужчин и женщин, благодаривших его за то, что он разыскал их пропавших детей, или нашел убийцу, или раскрыл кражу. Когда-то отец каждый день надевал костюм и галстук, спускался в метро и отправлялся на Манхэттен, где обычно проходила его служба. Он трудился не покладая рук и ни разу не согласился на повышение, которое поставило бы его над другими детективами, сделав частью бюрократической системы. Его никогда не ловили на интригах и мелких предательствах, обычно сопутствующих работе полицейского. Он не любил заходить в «бары для копов», избегал любых контактов с Министерством внутренних дел. Соглашался на перевод с участка на участок, из отдела в отдел. «Просто делай свою работу, сынок, — говаривал он. — Делай свою работу, а остальное пусть идет своим чередом». По служебным делам он много ходил, ездил на машине, говорил по телефону. И оставался свободным — в своем понимании. Падение с мокрой пожарной лестницы в пятьдесят с небольшим слегка стеснило его движения, а в пятьдесят шесть лет, когда он в свободное время смотрел в ближайшем баре игру «Янки» и попытался разнять двух драчунов, вышло еще хуже. Драку затеял какой-то жирный коротышка. Рефлексы у отца притупились, и он пропустил три удара: наотмашь по скуле, в солнечное сплетение (от боли он согнулся пополам) и апперкот в челюсть, сломавший ему шесть зубов. Он упал, но у него хватило присутствия духа не вынимать табельный пистолет — он был не в том состоянии, чтобы адекватно использовать оружие. Его обидчика поймали через два дня, и выяснилось, что десять лет назад он был неплохим профессиональным боксером (драчуну тогда не было и тридцати).

Но поврежденное колено и разбитая челюсть заставили отца серьезно задуматься. Он получал пенсию и сдавал внаем свои дома, имея твердый доход. И потом, он слишком долго проработал копом. У копов тяжелая жизнь, и она его вымотала.

— Знаешь, ты мог бы стать копом, — не раз говорил он Рэю. — У тебя есть все, что нужно. Здравый смысл- Умение общаться с людьми. Ты крепкий парень. Мне бы следовало об этом подумать.

— Мне так не кажется, папа, — всякий раз отвечал он. — Я не готов.

— Вот почему из тебя получился бы отличный коп.

— Нет.

— Еще не поздно… я могу позвонить кое-кому..

— Нет. Я не способен… — «Убивать людей» — ему трудно было сказать это вслух. Сотрудникам полиции иногда, пусть и крайне редко, приходится убивать.

— Ты удивишься, когда поймешь, на что способен.

— Но не стрелять в людей.

— Выстрелишь, если придется спасать кому-то жизнь.

— Не уверен.

И пришло время, когда отец решился уйти в отставку: конечно, он испытывал разочарование, но вероятно, смешанное с облегчением. Многие копы заканчивают жизнь инвалидами — в том или ином смысле. То были потерянные годы — сам Рэй попал в беду, мать заболела; отца избили.

Рэй взобрался по подвальной лестнице со всеми собранными причиндалами и кинул их в ящик, стоящий в прихожей.

— Мистер Грант!

Рэй поднял голову. В прихожую вошла Венди. Она была в аккуратном белом халате и в незастегнутом синем свитере.

— Какие новости?

— Ваш отец успокоился, спит.

— Он хорошо соображает, как по-вашему?

— То включается, то отключается. — Она понимающе улыбнулась. — Это нормально. Мы так и думали.

— Из-за обезболивающего?

Она неопределенно кивнула:

— В общем, да.

— Пожалуйста, скажите мне. Скажите все, как есть.

— Хорошо. Причин много. Дилаудид — да, конечно. Но мозг сам по себе подвержен воздействию, которое болезнь оказывает на организм. Собственно говоря, мог бы развиться и рак мозга. Сказывается недостаток питания. А кроме того, есть еще эмоции. Он умирает, он знает, что умирает, и он беспокоится о вас.

Рэй смотрел на нее испытующе. Молодая и серьезная, она очень отличалась от Глории — ночной сиделки, которая всякое повидала на своем веку.

— Он и дальше будет то включаться, то отключаться?

Венди кивнула:

— Когда боли усилятся, нам придется давать ему больше дилаудида, а чем выше доза, тем чаще он отключается. И он будет много спать.

— Насколько?

— Трудно сказать. — Она поймала взгляд Рэя и посмотрела на него вызывающе, почти агрессивно. — Я уже говорила, у него очень крепкое сердце для его возраста, к тому же легкие чистые. В ближайшие дни, скорее всего, ничего не случится. Но иногда происходит резкий перелом.

— Да.

Она склонила, потом подняла голову:

— Я хотела спросить, нет ли у вас родных, они могли бы поддержать вас.

— Он пережил единственную сестру. Моя мать умерла много лет назад. Он просил друзей не навещать его. Один, возможно, зайдет, но больше некому.

— Понятно. — Казалось, сиделке не терпится завершить разговор. — Значит, всё на вас.

— Да.

— Если позволите, мистер Грант… — начала она, шагнув к нему. — Я хочу сказать, быть с умирающим очень трудно, и я просто хотела понять, помогут ли вам пережить это тяжелое время.

— Спасибо. Я справлюсь, не беспокойтесь.

Но Венди упорствовала, в глазах у нее была тревога, более того — они непрофессионально увлажнились. Она одернула халат.

— Вы когда-нибудь… извините, что я спрашиваю, но вы когда-нибудь видели, как умирают, мистер Грант?

Он взглянул на молодую сиделку, но понял, что не в силах ответить. В голове у него пронесся вихрь воспоминаний. Горы. Деревни. Поля. Пыль. Разрушенные города. Детский плач. Дым. Годы воспоминаний. Все эти годы, которые он провел далеко отсюда.

— Мистер Грант?

Он сумел встретиться с ней глазами и выговорить:

— Да, мисс. Я видел, как умирают. Повидал достаточно.

* * *

Через минуту Рэй прошел в сад, неся под рубашкой сверток, и отпер сарай. Оглянувшись на дом, он нырнул внутрь и поднял мешки с торфяным мохом. Отцовское оружие лежало там, где он его оставил, как и коробки с патронами. Он взял «глок», привычно удивляясь его тяжести. Крутанул его в руке, щелкнул спуском. Отец в свое время научил его стрелять, возил в Квинс на полицейское стрельбище. Но он никогда не любил оружие. Как и мужчин, которые на него молятся, обожествляя его мощь. Положив «глок» на место, он пристроил рядом пистолеты, которые отобрал у тех китайцев и уже разрядил; снова водрузил сверху мешки. Он подумал о девушках-мексиканках. Кто мог сделать такое, какому психу пришло в голову убить их подобным способом? И перед убийством Цзин Ли сидела с ними в машине? Если так, ей по-прежнему угрожает опасность. Вдруг они охотятся именно за ней? Такого с ним раньше не случалось. Его охватила ярость защитника. Я найду ее, сказал он себе. Я хочу найти Цзин Ли, а потом найду того, кто хотел ее убить.