Книга Белая дорога - Джон Коннолли

Внезапно глаза у Мобли распахнулись, но сам он при этом не шевельнулся. Медленно, чуть дыша, он повернул голову налево, и взгляд уперся в добрые карие очи белохвостого оленя. Животное было красновато-коричневое, метр с небольшим, морда и шея в белых пятнышках. Коротенький хвост трепетал в легком волнении, обнажая белое подбрюшье. Так и есть: олени здесь все же водятся. Следы их копыт в форме сердечек тянулись отсюда на целую милю к реке, и Мобли шел следом, ориентируясь по катышкам навоза, подмятой растительности и древесной коре, подранной рогами самцов, но всякий раз — вот досада — неизменно увязал в густом подлеске. Он уже почти потерял надежду убить за эту вылазку оленя, как на тебе: великолепная самочка, стоит и смотрит из-под ладанной сосны. Не сводя с оленихи глаз, Мобли правой рукой медленно потянулся за карабином.

Рука цапнула пустой воздух. Мобли озадаченно покосился направо. Карабина не было; единственное, что свидетельствовало о его недавнем пребывании, это чуть заметное углубление в мягкой земле. Он вскочил, отчего олениха, шатнувшись и громко, с присвистом фыркнув, кинулась со вздыбленным хвостом под защиту деревьев. Мобли этого и не заметил. «Воер» — самое ценное из того, что у него есть, — вдруг взял и куда-то делся. Точнее, кто-то его стащил, пока он сидел, размечтавшись, и холил рукой член.

Мобли, в отчаянии сплюнув, торопливо огляделся. В метре справа виднелись следы подошв, но дальше там шла густая поросль и следы вора в ней терялись. Подошвы толстые, с узором в виде зигзага; поступь, похоже, тяжелая.

— С-сука, — процедил Мобли. И уже громче: — Сношать тебя некому!

Он еще раз поглядел на следы подошв, и злость пошла на убыль, постепенно сменяясь страхом. Он находился посреди Конгари один, без ружья. Быть может, вор со своим трофеем убрался обратно в болота, а может, он все еще где-то поблизости, ждет, как отреагирует на исчезновение оружия растяпа охотник. Лэндрон прощупал взглядом деревья и подлесок; нет, никого. Тогда он быстро, стараясь не шуметь, поднял ранец и тронулся в сторону реки.

Обратный путь туда, где он оставил лодку, занял без малого двадцать минут; сдерживало опасение наделать лишнего шума, а также необходимость время от времени останавливаться и высматривать, не крадется ли кто следом. Раз или два Мобли показалось, что среди деревьев мелькает силуэт, но при каждой остановке иллюзия постороннего присутствия пропадала, а единственным звуком было негромкое капанье воды с листвы и сучьев. Однако опасение, что за ним следят, было, похоже, не напрасным.

Перестали петь птицы.

Ближе к воде Мобли ускорил ход, с негромким чавканьем выдирая из слякоти сапоги. Он оказался в карликовом лесу из болотных кипарисов, окруженных притопленными корягами и мшистыми сероватыми останками палых деревьев, облюбованных теперь дятлами и мелкими млекопитающими. В 1989 году парку задал основательную трепку ураган Хуго, повырвав здесь массу деревьев, но зато и обеспечив рост новым. За неуспевшими еще подняться молодыми деревцами открывались темные воды самой реки Конгари, которую в этих местах подпитывали ручьи Пидмонта. Прорвавшись сквозь остаток густой, но невысокой поросли, Мобли очутился на берегу, где с кипарисовых ветвей, едва не щекоча под затылком шею, свисали бороды мха. К месту, где была оставлена лодка, Мобли вышел довольно точно.

Только лодки не было; она тоже исчезла.

Но на ее месте было кое-что другое.

Женщина.

Она стояла к Мобли спиной, так что лица не различить, и с головы до ног ее покрывало что-то вроде белой мантии с колпаком; края одеяния свободно колыхались в струях воды на мелководье. На глазах у Мобли женщина нагнулась и зачерпнула воду, которую, подняв руки, выплеснула себе на кожу. Мобли различил, что под белой мантией на ней ничего нет. Женщина была плотного сложения, и когда присела, ткань плотно облепила бедра — будто шоколад под глазурью, проглянула кожа, обозначив лакомый разрез между ягодицами. У Мобли между ног привстало, вот только…

Вот только непонятно, что это у нее там, под мантией. Что-то и на кожу непохоже. Что-то неровное, бугорчатое, как будто чешуя или роговые пластины, которые растут не то из самой кожи, не то на нее наложены, и от этого одежда местами прилегает, а местами отходит. Было во всем этом что-то от рептилии; что-то безмолвно угрожающее, и Мобли невольно сделал шаг назад. Он попытался разглядеть ее руки, но они сейчас были скрыты под водой. Женщина продолжала медленно нагибаться, уйдя в воду вначале запястьями, затем локтями, а наконец и вовсе припала к ней животом. Слышно было, как она сделала что-то вроде сладостного вздоха. Это был первый звук, который Мобли от нее услыхал; последовавшая тишина его вначале насторожила, а затем рассердила. На подходе к реке он топал как бегемот, прорываясь сквозь кусты, а она все делает вид, что его не замечает. И Мобли, несмотря на смутное чувство, решил положить этому конец.

— Э! — окликнул он ее.

Женщина не ответила, но ее спина как будто слегка напряглась.

— Э, — повторил он, — я с тобой разговариваю!

На этот раз женщина выпрямилась в полный рост, но все равно не оглянулась. Мобли стал потихоньку подбираться, а подойдя к воде вплотную, спросил:

— Я ищу лодку. Ты ее не видела?

Теперь женщина стояла замерев. Ее голова казалась мелковатой по сравнению с телом; тут до него дошло, что она совершенно лысая. Под капюшоном на черепе различалось что-то вроде чешуи. Он протянул руку, пытаясь к ней притронуться.

— Я сказал…

В этот момент по левой ноге словно двинуло кувалдой. Не сразу до Мобли дошло, что это выстрел. Он запрокинулся, целой ногой уйдя в воду, и с изумлением уставился на свое вывороченное колено. Пуля разнесла коленную чашечку, под которой открылось что-то белое и красное. Кровь хлынула в Конгари. Скрежетнув зубами, Мобли издал мучительный вопль. Он оглянулся, высматривая стрелка, и тут вторая пуля угодила ему в поясницу, сломав позвоночник.

Мобли лежал на боку и глядел, как вокруг ног расплывается темное. Он понимал, что парализован, но при этом все равно испытывал боль, заполнившую каждую клеточку его тела.

Заслышав чью-то поступь, Мобли скосил глаза. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут снизу под подбородок вонзилось нестерпимо острое, пронзив мягкую ткань заодно с языком и впившись в верхнее нёбо. Боль была несусветная; в сравнении с ней тускнело даже жжение в пояснице и в ноге. Попытка завопить не удалась: рот был теперь замкнут металлическим крюком, и наружу вырвался лишь хрип. Голову снизу дернуло до хруста, и неудержимая сила медленно поволокла Мобли к лесу. Подняв слабеющую руку, Мобли попытался было схватиться за немилосердно крошивший зубы крюк, но смог лишь вяло провести по металлу, и рука беспомощно откинулась. По сырой листве и грязи стелился блесткий кровавый след. Сверху черным саваном стелилось, покачиваясь, звездное небо. Сгущался постепенно лес, и напоследок взгляд Мобли упал на реку: там женщина, сронив мантию, обернулась к нему в своей наготе.

И в темной сокровенной глубине — там, где истинная сущность Лэндрона Мобли грезила желанием истязать все живое, — на него клубящимся роем налетели женщины в чешуе. И он зашелся криком.