Книга Стреляешь в брата — убиваешь себя - Максим Михайлов

Роман стиснул зубы, выгоняя из головы ненужные сейчас мысли и, усилием воли отворачивая голову в сторону, чтобы не видеть, не пускать в мозг лишние впечатления. Уже через несколько секунд предстояло работать и от четкости, быстроты и согласованности действий каждого из джокеров будет зависеть жизнь всех остальных, потому разум должен быть чист и кристально спокоен. Вокруг нет живых людей, это лишь манекены в тире, такие же, как те пластиковые фигуры, изображавшие обезличенных врагов, что он десятками и сотнями расстреливал в свое время на тренировках. Они не живые, им не больно, а вся задача сводится к максимально эффективному отстрелу очередного упражнения. Только и всего, не больше, не меньше. Вокруг просто мишени, бездушные, неживые. Все же краем глаза он успел зацепить согбенную фигуру древнего деда с косо наколотыми на заношенный пиджак потускневшими от времени наградами. Когда грузовик, пофыркивая мотором, проезжал мимо него, старик неожиданно распрямился, весь сморщившись от запредельного для прибитого немощью тела усилья, и размашисто перекрестил их, что-то прошамкав вслед беззубым ртом. Романа от этой картины передернуло, в глазах предательски защипало, а окружающие предметы враз утратили четкие очертания скрытые мутно-радужной пеленой. Он протер глаза, чувствуя пальцами готовую потечь из них влагу, и сосредоточился на заезде во двор, ограниченный створками ворот проезд был довольно узок и «мозготряс» помещался в нем только-только.

Въехать во двор никого не зацепив и не посрамив своих водительских умений ему все же удалось, а вот заранее обусловленный разворот машины на выезд, так чтобы пулеметчику удобно было держать двор под прицелом укрываясь за кабиной не получился. Маловат оказался дворик, потому Роман ограничился тем, что просто притер машину бортом к забору. Толпившиеся во дворе территориальцы представляли собой довольно живописное зрелище, ни о какой единообразной форме одежды речь тут не шла в принципе, каждый напяливал на себя все, на что был горазд в соответствии с собственными представлениями о том, как должен выглядеть настоящий воин. Тут были и старые мундиры Югославской Народной Армии, и перехваченные широкими офицерскими ремнями брезентовые штормовки студенческих стройотрядов, и просто кожаные куртки перетянутые портупеями, на головах у некоторых были каски, у других пилотки, а двое самых продвинутых щеголяли в сделанных из камуфляжной ткани косынках. Вооружение у этих вояк тоже было самым разнообразным: у большинства охотничьи ружья, но цепкий взгляд профессиональных солдат вычленил и нескольких автоматчиков с неловко болтающимися на плечах югославскими версиями «калашей», отличавшихся непривычными прямыми магазинами. Что больше всего не понравилось Роману, так это двое довольно настороженно державшихся мужиков у самых ворот, явно неподдавшихся общему ажиотажу, мерящих пришельцев недружелюбно-угрюмыми взглядами. Они кстати и экипированы были получше остальных, а у стоявшего правее над плечом вытарчивал зеленый футляр «Золи», местного варианта родного гранатомета «муха». Выпрыгнув из кабины и захлопнув за собой дверь, Роман, легко подтянувшись, хлопнул по ноге стоявшего в кузове Дракулу, привлекая его внимание и, когда невозмутимо осматривавший двор волгоградец нагнулся к нему, свистящим шепотом не разжимая губ, прошипел ему в ухо:

— Видишь двоих у ворот, у одного еще граник торчит из-за спины? Чую, те еще волки, первыми их положишь, понял?

Дракула, молча кивнул, растянув мертвенно-бледные губы в неприятной улыбке и прищурив глаза, будто прицеливался, оглядел неправильных территориальцев.

Убедившись, что его указания поняты должным образом, Роман заспешил вслед за Петровичем, который уже подходил к невысокому в три ступеньки крыльцу, ведшему в дом. Влад искоса глянул ему вслед, небрежно снял установленный на крыше пулемет и якобы от нечего делать, сложив сошки, принялся протирать его вспотевшее от утренней прохлады тело извлеченной из кармана разгрузки бархоткой, на местных, разглядывающих его будто диковинного зверя в зоопарке, он не обращал решительно никакого внимания. Вряд ли кто-нибудь из жадно наблюдавших сейчас за ним людей поверил бы, что с виду полностью поглощенный сейчас своим немудреным занятием Дракула, на самом деле лихорадочно просчитывает, что он будет делать через несколько минут, когда из открытых окон штаба донесутся первые выстрелы: куда отпрыгнет, по кому пустит первую прицельную очередь, как будет перемещаться по кузову, накрывая лоховатых территориальцев. Ласково гладя чуткими длинными пальцами прохладный металл ствольной коробки, Влад мечтательно улыбался, он уже прикинул мысленно, как будет действовать, больше того, точно знал, что у противника не останется ни единого шанса, большинство из собравшихся во дворе людей умрет в первые же секунды боя, а остальные охваченные паникой, впавшие в ступор от неожиданно начавшейся бойни станут для него легкой добычей чуть позже. Это радовало и наполняло душу приятным восторгом предвкушения хорошо выполненной задачи, внутреннего удовлетворения и сдержанной командирской похвалы. Дракула был настоящим мастером, он любил свою работу. Любил убивать людей. Любил и умел… Ничего личного, просто работа…

Петровича с Романом тем временем провели к командиру. Неожиданный тезка Петровича оказался худым наголо бритым мужиком с костистыми обтянутыми бледной с зеленоватым оттенком кожей чертами лица. По налитым кровью воспаленным глазам можно было сразу определить, что этот человек уже несколько суток не может нормально выспаться. Полевая офицерская форма на нем топорщилась и сидела как-то неправильно, бросалось в глаза, что эта одежда для хозяина непривычна и носится им недавно. Довершали впечатление очки с невероятно толстыми стеклами, которые подпоручик периодически снимал и принимался вертеть в руках, после чего водружал обратно на длинный хрящеватый нос, видимо так внешне проявлялось охватившее его при встрече с высокопоставленными четниками волнение.

— Добр дан, господин капитан. Добро пожаловать, так сказать, — надтреснутым сиплым голосом поприветствовал Петровича подпоручик.

— Здраво, господин подпоручик, — милостиво кивнул тот. — Принимайте гостей, из самой России прибыли к вам на помощь!

Роман бегло огляделся в комнате, сразу зацепившись взглядом за громоздкое, маслянисто поблескивающее тело чешского ручника видать еще времен Второй Мировой, установленного на придвинутом к окошку столе и глядящего своим тупорылым дулом с широким раструбом компенсатора на конце прямо во двор. "А вот это в цвет, видать, тот самый пулемет, который этот деятель с поста на въезде экспроприировал! Молодец, козленок, это ты правильно придумал!" — молнией пронеслась в голове мысль, он даже не заметил, что употребил в уме любимое словечко Петровича. Только войдя в комнату, он перестал обращать внимание на то, что происходит вокруг, полностью переключившись в боевой режим, все, что будет сказано сейчас Петровичем и незадачливым подпоручиком уже не важно, не имеет никакого смысла, без разницы как именно завершится разыгрываемая аналитиком комедия, главное не пропустить момент первого выстрела. Сейчас Роман уже прикинул, какой отличный сектор огня открывается с этой позиции, и даже сделал пару шагов к столу, чтобы в нужный момент оказаться ближе, совершенно не обращая внимания на удивленный взгляд сопровождавшего их невысокого юркого паренька, видимо выполнявшего при командире обязанности адъютанта. В самом деле, кого теперь стесняться? Вокруг одни трупы…