Книга Красная туфелька - Ширли Джамп

— Могу поклясться, вам ужасно любопытно, почему я сейчас не на открытии нового клуба в Ист-Энде, — сказал Калеб.

Сара подняла бокал вина и сделала глоток.

— Нет. Другой сотрудник будет писать в моей колонке, пока я делаю статью о «ЛЛ Дизайн».

— Так, значит, вас больше не волнует моя ночная жизнь?

— Пока нет.

Та радость, что он было почувствовал, улетучилась без следа. Но чего он ожидал? Что она бросит свою работу только потому, что они пару раз пообедали вместе? Или обменялись поцелуями?

Его вообще удивляло, почему Сара там работала. Она была не похожа на тех, кто стал бы тратить время на таблоид.

Сара поставила свой бокал обратно на столик:

— Так почему вы сегодня не там?

— Ябыл там, — сказал Калеб. — Но так и не смог заставить себя выйти из такси.

— Правда? И почему?

— С меня достаточно… такой жизни.

Марта была права. Настало время быть честным с самим собой, и если честность потребует гласности, значит, так тому и быть. Он встретил взгляд Сары и увидел в нем не хищный блеск репортера, берущего на заметку то, что он может использовать в своей следующей статье, а искреннюю заинтересованность человека, которому можно доверять.

— Каждый раз, когда я отправлялся в клуб, я надеялся найти там что-то…

Она опустила глаза:

— Женщину?

Он усмехнулся:

— Нет. Я не тот человек, которому нужны серьезные отношения.

— О-о-о…

— Я не хочу отвлекаться. Мне нужно заниматься делом. — Тогда почему он все время смотрит на ее губы и думает, как ее обнять?

— Мне кажется, даже генеральный директор заслуживает, чтобы у него была личная жизнь. Судя по тому, что я узнала за эту неделю, вы проводите на работе очень много времени. Гораздо больше, чем я думала.

— То есть теперь вы знаете, что моя жизнь состоит не только из вечеринок и мартини?

— Верно.

В комнате повисло молчание. Калеб чувствовал на себе ее взгляд. Кого она видела? Плейбоя со странички сплетен? Некомпетентного генерального директора?

— Могу ли я задать вам один вопрос? — спросила Сара. — Вопрос от меня, а не от журнала.

Все так же глядя в окно, он проговорил:

— Я доверяю вам, Сара.

— Я столько времени проработала в этом таблоиде, что порой мне казалось, что я продала свою душу. А теперь вы мне напомнили, что я все еще там и что до той Сары Гриффин, которой я хотела бы стать, еще нужно дотянуться.

— Почему же вы столько лет занимаетесь этой работой?

Она взяла со столика бокал с вином и долго смотрела, как переливается свет в его янтарной глубине.

— Мне пришлось. Кому-то ведь нужно оплачивать счета. Это была единственная работа, которая позволяла мне работать ночью, а днем ходить в колледж и присматривать за младшей сестрой и отцом. Один год перешел в два, потом в три, и прежде чем я смогла это осознать, я уже увязла в этой газете. Всегда легче ничего не менять, чем двинуться дальше.

— А теперь?

— Теперь я думаю о новых путях. Но это… — Сара вздохнула, — это так страшно…

— Мне знаком этот страх. С тех пор как занял кресло моей матери и возглавил компанию, я все время боюсь. Я боялся, что все развалится. Теперь, с новой линией обуви и весенней коллекцией, я тоже боюсь — ведь это может привести как к успеху, так и к краху.

— Я уверена, что у вас все получится!

— Хорошо, что хоть кто-то уверен. — Вздохнув, он сделал глоток вина и снова пересел на кушетку. — Моя мать тоже так держалась. Даже если ей и было страшно, она никогда этого не показывала.

— Она начала заниматься модой еще со школы, верно?

Он кивнул:

— Все, что она шила, она носила. Ее подруги то и дело просили сшить что-нибудь и для них. Но только после того, как мама получила целый список заказов для школьного бала, она поняла, что это могло бы стать делом ее жизни. Она пошла в колледж, чтобы получить образование в этой области, одновременно не забывая и свой маленький бизнес. А закончив его, основала «ЛЛ Дизайн».

— А ваш отец? Он тоже этим занимался?

— Мой отец был… журналистом. У него уже была семья.

— О…

— Да. Моя мать узнала об этом в тот день, когда поняла, что беременна. Он не хотел никаких детей, поэтому с этого дня нас осталось только двое — я и она.

— Наверное, это было очень тяжело…

— Пускай у меня и была одна мать, но зато какая! Я считаю, что мне очень повезло.

— Как она сейчас?

Он молчал. Вот она — возможность сказать правду. Если бы кто его и понял, то, скорее всего, Сара. Но поняла бы?..

— Я думаю, она счастлива, — наконец сказал он.

— А вы?

— Я? — Он вздохнул. — У меня нет времени об этом думать.

— Тогда почему бы вам просто не продать компанию Фредерику и не избавиться от этой ноши?

— Я не хочу, чтобы дело моей матери попало в другие руки, особенно этому идиоту.

Улыбка скользнула по ее лицу. Сара встала и начала перебирать стоящие рядом на полке диски. Открыв коробку с диском Норы Джонс, она поставила его в проигрыватель. Мягкие звуки блюза наполнили комнату.

Он встал и остановился за ее спиной. Его рукам так и хотелось дотронуться до ее мягких каштановых волос…

Сара повернулась к нему, и опять эта странная полуулыбка появилась на ее лице.

Его палец скользнул по ее нижней губе. Их взгляды встретились.

Почему до сих пор ее не сцапал какой-нибудь умник? Почему она одна, так же как и он?

Где-то на заднем фоне Нора Джонс пела о любви.

Калеб наклонился ближе к ее лицу, пока их губы не оказались лишь в миллиметре друг от друга, пока дыхание их не слилось…

— Возможно, стоит это сделать снова… Для полной уверенности…

— Возможно, — выдохнула Сара, и не успела пройти и секунда этой агонии, как…

Он поцеловал ее.

Желание пронзило его в то же миг, как их губы встретились, и вместо простого нежного объятия его руки начали жадно двигаться по ее телу. Она неловко поставила бокал на полку — он едва не опрокинулся, брызнув на них сладкими каплями. Ее пальцы вплелись в его волосы, он прижимал ее к себе все сильнее, пока никто из них уже не мог сказать, где начиналась она, а где кончался он.

Их поцелуй был жарок. Языки, словно огненное пламя, сплетались и танцевали между жадными губами. Он прижал ее к себе, чувствуя искушающее давление ее груди, а потом отстранился ровно на столько, чтобы просунуть между ними руку, провести по кремовой округлости ее живота, а затем обхватить ее грудь. Она застонала и выгнулась, прижимаясь бедрами к его животу.