Книга Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

Джон решил, что расскажет журналистам о завещании Джакомо Фонтанелли.

– Джон? Вот вы где! – Джон обернулся на голос Эдуардо. Его сопровождал человек, из которого легко получилось бы два: широкоплечий великан, на голову выше Джона, перед таким трепетал бы любой мастер спорта по боксу. – Позвольте представить вам Марко. Марко, это синьор Фонтанелли.

– Buongiorno, – сказал Марко, протягивая Джону руку, похожую на лопату. Джон с некоторой опаской пожал руку великана, но это оказалось не так страшно: мускулы, грозившие разорвать по швам рукав темного костюма Марко, не причинили вреда руке Джона.

– Марко – представитель лучшей охранной службы Италии, – пояснил Эдуардо.

– Охранной службы?

– Ваш телохранитель, синьор, – обозначил себя Марко.

– Мой… – Джон сглотнул. Ах да, Вакки упоминали об этом. Лейб-вахта, это что-то из прошлого века, из другой жизни. Как у короля, которому приходилось защищаться от кровожадных соперников. – Телохранитель. Понял. Вы должны меня опекать.

– Si, Signore.

Одно только физическое присутствие этого человека внушало ужас. Конечно, ему и делать ничего не надо, достаточно просто быть рядом, и потенциальный злодей откажется от своих умыслов. Джон глубоко вдохнул. Телохранитель. Это придает всей истории чертовскую реальность.

Он посмотрел на Эдуардо, который излучал самодовольство.

– И как это будет выглядеть на практике? То есть он постоянно будет со мной, будет всюду сопровождать меня?..

– Scusi, Signore, – вмешался Марко. – Самая большая опасность, какая вам грозит – это похищение с целью вымогательства выкупа. Помимо ситуаций, когда потребуется чисто физическое внедрение и прорыв сквозь толпу. Моя задача провести вас невредимым, поэтому я буду держаться к вам так близко, как понадобится, чтобы исключить эту опасность.

Джон смотрел на богатыря с удивлением, и до его сознания дошло, что он невольно исходил из того, что такая гора мускулов не может обладать способностью связной мысли и уж тем более речи.

– Похищение… – вырвалось у него. – Понял.

– Сегодня после обеда сюда приедут другие мои коллеги, – продолжал Марко, – которые будут охранять имение с овчарками и установят дополнительные приборы наблюдения и оповещения. Целью всего этого будет абсолютная безопасность вашей спальни, когда никого из нас там не будет.

– Прекрасно!

– Но и вне спальни вы можете на сто процентов рассчитывать на наш такт, – со всей серьезностью заверил телохранитель. Такая речь могла исходить от доцента социологии, но уж никак не от человека, в чью профессию входят ежедневные тренировки по карате и поднятию штанги.

– Хорошо, – сказал Джон. – А могу я узнать вашу фамилию?

Вопрос застал богатыря врасплох.

– Об этом меня еще никто не спрашивал, – признался он. – Бенетти. Мое полное имя Марко Бенетти.

– Очень приятно, – кивнул Джон, и они еще раз пожали друг другу руки.

* * *

Имение постепенно превращалось в крепость. Мужчины с кобурой под мышкой и с овчарками патрулировали здание. На ночь включали наружное освещение. На каждом углу дома были установлены видеокамеры. По другую сторону старого решетчатого забора выжидала толпа репортеров – в мобильных домиках, под зонтами от солнца, – следя за каждым шагом вокруг дома и за каждым движением за окнами. День ото дня они все больше казались Джону сворой злобных хищников.

Проходя по коридору, он всегда слышал телефонные звонки, приглушенные дверями.

Грегорио, Альберто и Эдуардо сменяли друг друга, через каждые несколько часов выходя к воротам, чтобы ответить на вопросы журналистов. Это напоминало Джону штормовую волну, которая билась о стены этого здания, развивая такую мощь, перед которой долго не выстоять.

В тот же день, когда к своей работе приступили телохранители, ему представили еще одного человека – невысокого, немолодого, с поразительно прямой осанкой, – который оказался учителем итальянского языка.

– Но ведь я говорю по-итальянски, – сказал Джон.

– Scusi, – покачал головой professore. – То, что делаете вы, называется насилием над языком ваших предков. Вы говорите на жвачно-итальянском. Выбор слов гротескный, построение фразы – катастрофическое. Давайте сейчас же приступим к работе.

Так и пошло: два часа до обеда и два часа после обеда Джон под руководством professore зубрил в библиотеке итальянские вокабулы, учил правила грамматики, упражнялся в устной беседе и вынужден был постоянно повторять все фразы с исправленной интонацией.

Professore поселили в маленькой гостевой комнате. Еще одну гостевую комнату заняла на следующий день полноватая, но очень элегантная дама средних лет.

– Синьора Орсини преподает этикет и танцы, – представил ее, откровенно посмеиваясь, Эдуардо. – В свое время она пыталась преподать хорошие манеры мне. Может, с вами ей повезет больше.

– Я думаю, мы будем работать следующим образом, – начала синьора Орсини с теплой, любезной улыбкой. – До обеда – занятия по этикету, а вечером – уроки танцев. Уметь танцевать вы должны непременно, это дает навык уверенно двигаться на публике.

Почему-то Джон ожидал, что учительница танцев скажет именно это.

– До обеда у меня уже занятия языком, – осмелился он возразить.

– Тогда придется вставать пораньше, – коротко распорядилась синьора Орсини.

Однажды, поднимаясь по лестнице после занятий языком и направляясь к синьоре Орсини, Джон увидел, как в дом вошел Эдуардо с большой коробкой, полной писем, и сказал своему отцу:

– Придется завести секретариат.

Грегорио Вакки взял одно из писем и повертел в руках:

– Кажется, написано по-русски.

– Большой секретариат, – продолжал Эдуардо. – Ведь это только начало.

Таким образом, все пребывали в ожидании великого дня. Каждое утро в газетах появлялись новые сообщения, разнося по свету такие подробности из жизни Джона, которые он и сам уже забыл. Он разговаривал по телефону с матерью, которая с негодованием рассказывала ему о наглости американских телевизионщиков. Из передач CNN он узнал, какого высокого мнения о нем были его бывшие одноклассники и учителя. NBC сделали интервью с Сарой Брикман, в ходе которого она несколько раз подчеркнула, что Джон был самой большой, да, пожалуй, и единственной любовью ее жизни.

* * *

Мужчина терпеливо ждал в холле, пока Джон закончит свои занятия итальянским языком.

– Бельфиоре, – представился он с поклоном, обнаруживая лысину на макушке. – Я пришел, так сказать, от имени правительства…

– От имени правительства? – Джон нервно озирался, но рядом не было никого из Вакки. – Звучит интригующе.