Книга Орлы и ангелы - Юли Цее

Поймал себя на том, что, думая, шевелю губами. Значит, втянулся и ничто солнечно-желтое уже не вызывает у меня шока. Значит, я смогу продолжать. Встаю и иду за диктофоном.

11

БЕЛЫЕ ВОЛКИ

В гостиной Шерша сбросил обе туфли, пустив их по комнате как из пращи. Одна угодила в бутылку с джином, к счастью, завинченную, и та, как шар боулинга, покатилась по полу до двери, ведущей в кабинет. Срикошетила от двери, покатилась обратно в комнату и завертелась волчком на зеркально-гладком полу. Есть игра, в которой тот, на кого укажет «бутылочка», в насмешку получает какое-нибудь неприятное задание со стороны партнеров. Я глядел на крутящуюся бутылку, как на колесо рулетки, и заранее знал, на кого она укажет.

Отец Джесси оказался великаном, загорелым дочерна и дородным, но при этом не лишенным спортивности. Волосы у него были черные, что меня, с оглядкой на солнечно-желтые лохмы дочери, удивило. Руки, которыми он, приближаясь к нам, пригладил волосы, были большими и мясистыми, как парочка жареных цыплят. Ими он и должен был уже в ближайшее время умертвить нас за разгром, учиненный в его квартире. На нем были светлые шорты и футболка, и, несмотря на габариты, двигался он практически бесшумно.

В дверном проеме у него за спиной показался тощий и скорее узкоглазый молодой человек. На вид ему было лет двадцать пять — на добрый десяток больше, чем Джесси. Он был в коротковатых штанах, какие мы в интернате называли «болотными». Из-под них торчали носки с вышитым на них словом «Victory». Прыщи у него были — куда там мне самому! Смотреть на него долго было просто невозможно. Тут же возникало желание выкачать ему лицо чем-нибудь вроде велосипедного насоса, избавив от «хотимчиков». Не обращая на меня внимания, он в упор глядел на Шершу. И тут Джесси бросилась к отцу и брату.

Ах ты, моя взрослая дочь! — воскликнул первый из них.

Она вцепилась ему в футболку, он оторвал ее от земли и принялся раскачивать, причем она блаженно попискивала. Отец передал ее сыну, который, наскоро обняв сестру, улыбнулся ей.

Ах ты, моя малышка!

Привет, Росс, сказала она.

Поднялась на цыпочки, иначе ей было бы не постучать его по плечу, он засмеялся — губами и лицом, но не глазами, последние, равно как и глазницы, оставались неподвижными. Возможно, у него было ущемление глазного нерва или что-то вроде частичного паралича.

Шерша хотел было закурить, но пластиковая зажигалка не сработала, и он швырнул ее на пол. Отец Джесси, приблизившись, дал ему прикурить.

Меня зовут Герберт, сказал он.

Шерша кивнул и не поднимая глаз пожал ему руку.

Я рад, сказал Герберт, наконец-то познакомиться с друзьями Джесси. Хоть я и думал, что их окажется один, а не двое. Но вы хорошо устроились в моей квартире, и этому я рад тоже.

Говорил он так, словно не издевался и даже не шутил. Шерша посмотрел на него тем специальным взглядом, от которого большинство учителей чуть не лопались — так им хотелось отвесить ему пощечину.

Так или иначе, с отсутствующим видом сказал он, в нашем теперешнем местопребывании имеется определенный смысл.

Вы проводите каникулы с моей дочерью, сказал Герберт. И, судя по ее виду, это идет ей на пользу.

Джесси улыбнулась наисладчайшей из своих улыбок.

А все остальное, сказал Герберт, лучше обсудить у меня в кабинете.

Он пропустил нас первыми. Кабинет все время нашего пребывания в квартире так и простоял запертым. На пороге меня обдало прохладой; здесь, должно быть, имелся и оставался включенным кондиционер. Сама комната оказалась сравнительно небольшой, господствовал в ней огромный письменный стол, поставленный в центре. Впервые за несколько дней капли пота у меня на лбу начали просыхать. Я сел на широкий подоконник, переплел руки на затылке, с тем чтобы подставить здешнему холоду и подмышки. Каменная пустыня города за оконным стеклом казалась отсюда не более чем макетом.

Герберт уселся за письменный стол, раскрыл блокнот для заметок, достал из выдвижного ящика очки. Джесси опустилась на ковер и принялась пощипывать себе пальцы ног. Росс прислонился к книжному шкафу и по-прежнему не спускал взгляда с Шерши. А тот, скрестив руки на груди, застыл посредине комнаты.

С каких это пор ты обзавелся водительскими правами, спросил Герберт.

У меня их нет, ответил Шерша.

Отец Джесси отложил в сторону блокнот и снял очки. Росс наконец перевел взгляд с Шерши на сестру, а та, сгорбившись, продолжала возиться с пальцами ног.

Джесси, после некоторой паузы сказал Герберт, как прикажешь все это понимать?

Она промолчала, не прекратив возню. Ногти на руках стали у нее уже совершенно чёрными.

Джесси, прикрикнул Герберт.

Росс, обменявшись быстрым взглядом с отцом, предостерегающе поднял палец.

Маленькая моя, начал он, на чем вы сюда приехали?

На красном «фиате», ответила Джесси.

А кто его вел?

Вон тот. Она кивком указала на меня.

А что тогда здесь делает этот, теряя терпение, осведомился Герберт.

Но это же Шерша, ответила Джесси. Ты хотел с ним познакомиться.

Герберт вышел из-за стола и присел на корточки рядом с дочерью. А она сразу повалилась на бок и поджала ноги.

«Фиат» отличная машина, сказала она, просто прелестная, мы всегда на нем ездим.

Несмотря на здешнюю прохладу, у меня вновь вспотели руки, и я положил их ладонями вниз на каменный подоконник. Джесси с отцом, оба сгруппировавшись, выглядели как два куриных яйца — одно поставленное по-колумбовски, а другое — лежащее на боку. Я ничего не мог понять. Я встретился взглядом с Шершей. Он отошел в сторонку, освободив место для Герберта, и смотрел на меня с не меньшим недоумением. Я едва заметно пожал плечами и покачал головой. Росс отошел от шкафа, заставил отца подвинуться и наклонился к Джесси.

Там, на улице, тихо сказал он ей, скалятся желтые львы. Не дождаться ли нам в такой компании белых волков?

Она резко, рывком, села, вытерла лицо грязными руками и с виноватой улыбкой оттолкнула брата.

Ладно, прошептала она.

Росс вернулся на прежнее место у книжного шкафа.

Отца интересовало только, кто за рулем, сказал он.

Джесси вскочила на ноги, бросилась к Шерше, чуть не сбив его с ног. В последнюю долю секунды ему удалось поймать ее в объятия. И, оставаясь у него в объятиях, она вновь указала на меня.

Куупер за рулем, сказала она.

Впервые она назвала меня так в присутствии других людей. Я понимал, что она не имеет в виду ничего плохого, и все же почувствовал себя несколько задетым.

Макс, сказал я Герберту.

Понятно, ответил он.