Книга Обыкновенная жадность - Фридрих Незнанский

Толкнув тяжелую зеркальную дверь, Володя оказался прямехонько перед металлическим автоматом, напоминавшим появившийся в последнее время в столице транспортный «антизаяц». По другую сторону его сидел не самый накачанный охранник в заурядном камуфляже, за спиной которого виднелся небольшой холл с лестницей, ведущей на второй этаж.

Парень в камуфляже уставился на Яковлева вопросительно, но без малейшей тревоги, и тот, прежде чем заговорить, достал свое удостоверение. Едва глянув в него, охранник нахмурился и потянулся к стоявшему перед ним селектору, одновременно поинтересовавшись, к кому именно прибыл неожиданный визитер.

— Мне нужен кто-нибудь из вашего начальства, — спокойно пояснил Володя. — Я знаю, что господин Банников отсутствует. Любой из его замов подошел бы идеально. И не волнуйтесь, дело, которое привело меня сюда, ни к каким проверкам вашей фирмы отношения не имеет…

Молодой человек с явным недоверием посмотрел на Яковлева, после чего неохотно кивнул:

— Ясно… Вообще-то, заместитель у Виктора Александровича всего один… Сейчас попробую… — и, нажав на одну из клавиш селектора, дождался весьма раздраженного «Да?», произнесенного мужским голосом.

— Валентин Петрович, к вам посетитель из МВД. — В голосе охранника все еще слышалось недоумение.

— Откуда?!

— Из МВД… Старший опер Первого департамента Яковлев Владимир Владимирович…

Селектор пробормотал нечто неразборчивое, затем возник треск, напоминающий радиопомехи, наконец все тот же голос сдавленно произнес:

— Хорошо… давай…

— Подниметесь на второй этаж, вход там один, за ним коридор. — Молодой человек выключил селектор. — Направо третья дверь, кабинет двадцать четвертый.

Автомат, повинуясь какой-то кнопке, незаметно нажатой охранником, заморгал зеленым окошечком, и Яковлев наконец очутился по ту сторону металлического барьера.

Вопреки его ожиданиям у заместителя Банникова не было не только собственной секретарши, но даже и «предбанника» перед кабинетом. На его стук — «Войдите!» — он ответил сам, и Володя очутился в небольшой комнате, уставленной таким количеством растений — как в горшочках, так и в кадках, — словно это было не рабочее место, а оранжерея…

— Доброе утро. — Из-за стола, окруженного какими-то неизвестными оперативнику то ли пальмами, то ли их родственницами, с вымученной улыбкой поднялся худой, довольно высокий мужчина лет пятидесяти: узкое, тщательно выбритое лицо, все еще густая темная шевелюра с проседью, внимательные серые глаза.

Протягивая Володе руку, он слегка улыбнулся:

— Присаживайтесь… И не удивляйтесь этому обилию, — кивнул он на ближайшее растение. — Недавно мы вынуждены были закрыть свой второй магазин. От мебели избавились, а зелень шеф приказал перевезти сюда… Итак, чем обязан?

— Только не сочтите это проверкой сверху вашей отчетности, — тоже улыбнулся Яковлев. — Мой визит почти частный… Буду откровенен, о ваших финансовых трудностях мне известно… Кстати, большой здесь коллектив?

Валентин Петрович слегка поморщился:

— Сейчас, после ликвидации второго магазина, уже нет. Кроме шефа и меня есть старший менеджер, проще говоря, финансовый директор, господин Колесников. Пара сотрудников средней руки, три рядовых менеджера, главбух с двумя помощницами и — все… А что привело вас к нам? Насколько понимаю, Первый департамент вашего ведомства — это серьезно…

— Вы правы, — кивнул Яковлев, на которого Валентин Петрович произвел неплохое впечатление. — Речь идет о серьезном преступлении, случившемся в окружении, причем ближайшем, вашего шефа. — Володя немного поколебался и добавил: — В деле фигурирует очень большая денежная сумма.

— Теперь понятно. — Валентин Петрович, как отметил про себя Володя, произнес это с некоторым облегчением. — Я более-менее в курсе. — Он внезапно усмехнулся с откровенной иронией: — Во всяком случае, в курсе того, почему Виктор засел на своей даче и празднует там труса… Неужели эта дичь — правда?

— Что вы имеете в виду?

— Виктор утверждает, что на него и его друзей кто-то открыл «сезон охоты», деталей я не знаю, но… Так вы в этой связи к нам?

Володя кивнул:

— Ваш шеф если и преувеличил ситуацию, то ненамного.

Валентин Петрович покачал головой и нахмурился:

— Но при чем тут наше финансовое положение?… Ах да, кажется, приоритет задавать вопросы у вас, а не у меня… Спрашивайте, чем могу — помогу. Кстати, если вы в чем-то подозреваете самого Виктора, это нонсенс: вы правы, наша ситуация сейчас, я имею в виду фирму, мягко говоря, патовая. Только что пролетел контракт, на который мы рассчитывали как на спасательный круг. Виктор уже практически договорился со своим другом, тем самым, которого убили, насчет кредита в его банке… Крупного кредита! А теперь — теперь и это вилами на воде писано… В нашем банке заем исключен, мы еще прежний не только не вернули, но и успели просрочить… Уж кто-кто, а Банников точно не был заинтересован в смерти этого своего товарища!

— Договор о кредите с ним был, как я понимаю, пока только устный?

— Кажется, они и устно еще не успели окончательно договориться. Но Витя был уверен, что приятель… ну, или друг… словом, что он нас обязательно выручит.

— Скажите, если вы все-таки не достанете денег…

— Банкротство! — жестко произнес Валентин Петрович, прерывая Яковлева. — Оно над нами уже с год как маячит, теперь же стало реальностью… И хорошо, если всего, что осталось, хватит на погашение задолженностей… Если хотите, я приглашу сюда Колесникова и главбуха с документами, посмотрите сами. Но уверяю вас, это так и есть. Лично я пока что не вижу выхода из ситуации.

— Но в Москве куча банков, неужели нельзя взять в кредит в другом, не в «вашем»?…

— Можно, если ты не фигурируешь в «черном списке» хронических должников, которыми столичные банки обмениваются систематически. До сих пор чаша сия нас миновала, но буквально на днях я узнал, что «черную метку» мы все-таки получили… Так что, уважаемый Владимир Владимирович, если кто-то и был заинтересован в гибели друзей моего шефа, то никак не он сам. В нашем деле связи — это все, и больше, чем все!

— И что же теперь лично вы собираетесь предпринимать?

Валентин Петрович слегка пожал плечами и мрачно усмехнулся:

— Скорее всего, искать другую работу… Эту фирму может спасти только чудо!

Джина Слаффски обессиленно опустилась прямо на шелковое покрывало, которым была аккуратно накрыта постель, чего в нормальном состоянии никогда бы себе не позволила. Она закусила губу и с отчаянием посмотрела на мужа: никогда прежде Люк не проявлял столь непреодолимого, тупого упрямства!

— Не понимаю… — сказала Джина в спину Славскому, склонившемуся над большим клетчатым чемоданом на колесиках. — Я не понимаю, зачем тебе это понадобилось… Люк, ты меня слышишь?! Не делай этой глупости, умоляю тебя! Не оставляй меня здесь одну, одна я не справлюсь!