Книга Дерзкий поцелуй - Алисса Джонсон

То, что он прижал ее руки к земле, не давая возможности оттолкнуть, не было поступком мужчины, стремящимся овладеть женщиной силой. Это был поступок мужчины, который боится той власти, которую имеет над ним эта женщина. Легчайшего прикосновения ее пальцев оказалось бы достаточно, больше чем достаточно, чтобы самообладание изменило ему. А он отчаянно стремился сохранить остатки выдержки и умения держать себя в руках.

Еще один раз вдохнуть ее запах, всего один раз ощутить ее вкус… и он заставит себя остановиться.

Его язык коснулся ее. Это была пробная попытка, робкая и смелая одновременно, но этого оказалось достаточно, чтобы кровь вскипела у него в жилах, а в висках застучало желание обладать по, заглушая все остальное.

Но вслед за желанием пришел страх.

Он заставил себя испуганно отпрянуть от нее, схватив Эви за плечи в попытке удержать или, скорее, оттолкнуть. Потом он сообразил, конечно, что жест его был бессмысленным, поскольку она и так сидела на земле, причем совершенно неподвижно. Но сейчас, тем не менее, ему представлялось необходимым удерживать ее от себя хотя бы на расстоянии вытянутой руки.

— Довольно.

Даже он сам вынужден был признать, что голос его прозвучал хрипло и напряженно. Эви медленно распахнула глаза.

Довольно? Как может быть этого довольно?

«Ведь можно же пойти дальше, не так ли?» — смятенно думала она, пока душа ее парила в нескольких футах над телом. Да, разумеется, можно сделать еще многое. Она слышала, как проститутки описывали это самое «многое» в самых недвусмысленных выражениях. В то время их эпитеты представлялись ей неясными и туманными, но сейчас, решила она, они обрели вполне… конкретный смысл.

— Вы разве не хотите большего?

Не успели эти слова сорваться с ее губ, как здравый смысл обрушился на нее, заставляя сгорать от стыда.

— Я не хотела… я н-не могу… — Она прикусила кончик языка. — Не могу поверить, что это сказала я.

Пусть даже ей до смерти нужно было услышать его ответ. Настоящая леди не имеет права говорить такие вещи. Хуже того, они очень сильно походили на мольбу.

Мак-Алистер отпустил ее и выпрямился, и от внезапно возникшей дистанции между ними ей стало холодно, хотя ночь была теплой. Она отчаянно старалась найти нужные и правильные слова, которые могли бы нарушить молчание, которое казалось ей неловким и тягостным. Но он лишь отвернулся и отошел от нее на несколько шагов, в сторону их припасов, прежде чем она сумела придумать что-либо.

Эви встала, глядя на него. Наблюдать за Мак-Алистером она могла и сидя, но при этом возникало странное ощущение, будто она была вещью, отброшенной за ненадобностью, тогда как он, похоже, хотел лишь повернуться спиной и побыстрее забыть о ней.

Мак-Алистер вынул из седельной сумки самое толстое и мягкое одеяло и принес его ей.

Эви машинально протянула руку.

— Я думала, что проиграла пари, и лучшее одеяло мне не достанется, — негромко сказала она.

— Нет, вы всего лишь потеряли возможность выбирать. Ложитесь спать.

Вот, значит, как? После того, чем они только что занимались, после всего, что она успела почувствовать? Эви с трудом проглотила комок в горле.

— Если вы сердитесь…

— Я не сержусь, — хрипло ответил он.

— В таком случае, если вы…

— Нет.

Недоумение превратилось в раздражение.

— Откуда вы можете…

— Оставим это, Эви.

Она гневно фыркнула:

— Для человека, который разговаривает так мало, вы очень любите перебивать других.

— Для разумной женщины, какой вы себя полагаете, вас приходится перебивать чересчур часто.

Разинув рот, она с негодованием уставилась на него.

— Что вы о себе возомнили?

Он лишь пробурчал себе под нос нечто неразборчивое, после чего отвернулся и направился в лес.

Мак-Алистер умел ходить по лесу даже в кромешной тьме. Здесь он был в своей стихии, и в его распоряжении были долгие годы, чтобы достичь совершенства. Он мог скользить меж деревьев легко и незаметно, так что под ногой у него не хрустнула бы ни одна веточка.

Но в данный момент голова его была занята другим.

Следовало признать, что сейчас он ломился сквозь лес, как слон. И ничего не мог с собой поделать. Ему необходимо было двигаться, и двигаться как можно быстрее. Где-то рядом протекал ручей, и если ему повезет, вода в нем окажется ледяной. Он рассчитывал сунуть в нее голову и хорошенько остудить пылающий лоб.

Что, черт возьми, с ним происходит? О чем он, дьявол его раздери, думал, вновь приставая к Эви Коул со своими поцелуями?

В этом и состояла суть проблемы — он ни о чем не думал. Вообще не думал.

Хотя нет, он как раз думал, и думал много, представляя, как сжимает ее в своих объятиях, пробует ее на вкус, занимается с нею любовью. В течение многих лет он думал только об этом. Но самое неприятное заключалось в том, что его мечты о том, как он занимается любовью с Эви Коул, находясь в лесу один, изрядно отличались от тех, что посетили его, когда они остались в лесу ид воем. И сейчас искушение оказалось очень велико.

Но ведь он знал об этом! В то самое мгновение, когда он увел ее с собой в чащу, он знал, что им предстоит провести несколько дней в обществе лишь друг друга, но при этом был твердо уверен и том, что сумеет не поддаться соблазну. Он так верил в свое самообладание и способность сохранять ясную голову.

Чертов дурак.

Он не смог устоять перед ее очарованием, когда она впервые оказалась от него на расстоянии вытянутой руки. Так что заставило его думать, будто он сможет сдержаться после того, как целый день сражался с самим собой и проиграл, отчаянно стараясь не смотреть на алебастровую кожу ее голых ног? На то, как ее тело покачивается в такт движению лошади? На то, как выбились из прически прядки ее светло-каштановых волос, и на то, как ими играет встречный ветерок? Почему же он, дьявол его забери, думал, что сумеет устоять перед ней, когда они сидели вдвоем под луной, когда отблески пламени костра ласково скользили по ее лицу, а ее негромкий обворожительный смех плыл к нему в темном ночном воздухе?

Ее смех оказался последней каплей. Или первой?.. Именно этот низкий, хрипловатый смех, в котором звучало чувственное удовольствие, и познакомил его с мисс Эви Коул. Он услышал его в первую же неделю после того, как поселился отшельником в лесу в окрестностях поместья Халдон-Холл, когда направлялся к дальней лужайке, неслышно скользя меж деревьев. Этот смех произвел на него необычайное действие. Он спокойно и бездумно сидел на берегу небольшого ручья, протекавшего через лес, и машинально вслушивался в доносившиеся со всех сторон звуки. Не имея задания, которое следовало выполнить любой ценой, он не знал, чем занять свой ум. И мысли его унеслись к той жизни, покинуть которую он мечтал так долго, и к унылому будущему, которое ждало его впереди.