Книга Желанная и вероломная - Хизер Грэм

— Почему? — повторил он н усмехнулся. — Не буду приуменьшать значение того, что сделал ваш мистер Линкольн.

Как ни странно, я даже в чем-то восхищаюсь им. Вполне допускаю, что отмена рабства — н решимость Юга во что бы то ни стало сохранить этот институт — является главной причиной того, что мы с такой яростью ринулись отстаивать права штатов.

Но Линкольн, начиная войну, основной целью ставил сохранение Союза. Возможно, в результате этой войны будут освобождены сотни тысяч рабов. А что потом? Разве Север примет их с распростертыми объятиями? Например, штат Нью-Йорк — наряду с многими тысячами иммигрантов, которые, судя по всему, намерены заполонить всю страну? Неизвестно. Зато известно другое: мои люди, независимо от того, освобождены они или нет, имеют работу, пищу и крышу над головой. Жизнь человека — черного или белого — в моем доме ценилась всегда. Надеюсь лишь, что после окончания войны на Севере они по-прежнему будут иметь право на достойную человеческую жизнь.

— За свободу не жаль заплатить любую цену, — отозвалась Келли.

— Что ж, дай Бог, чтобы так оно и было, миссис Майклсон. Сам я не вполне в этом уверен. Ведь голод может оказаться хуже рабства.

Девушка покачала головой:

— Вы сказали, что восхищаетесь Линкольном. А он утверждает, что владеть другим человеком — несправедливо.

Камерон опустил глаза. Келли показалось, что его губы тронула едва заметная усмешка.

— Неужели он говорил такое?

— Ну, может быть, не совсем так, но смысл такой. Право же, полковник…

— Келли, — сказал он, заглядывая ей в глаза. — У меня не было намерения поднимать тебя на смех, более того, мне импонирует твоя страстная убежденность. Видит Бог, я был бы счастлив, если бы все было так же просто для меня! Многие пытались запретить рабство. Вон Томас Джефферсон даже написал «Декларацию независимости». А ведь он владел рабами!

Нет, все не так просто, ведь в основе нашего хозяйства лежит труд невольников. Некоторые утверждают, что даже в Библии рабство не порицается. Но я не Господь Бог, я не знаю!

— И поэтому стали мятежником!

— Я виргинец. А Виргиния предпочла отделиться от Союза.

— А как же ваш брат?..

— Брат поступил так, как ему подсказывала совесть.

— Значит, он ваш враг?

— Он мой брат, и я люблю его.

— Но вы сражаетесь против него.

— Господи, да что же это такое! — воскликнул Дэниел. — Не я начал эту войну! Мне вообще нет до нее дела, я желаю лишь, чтобы она поскорее кончилась и Камерон-холл после нашествия обеих армий остался стоять на своем месте. И все же человек должен выполнять свое предназначение и поступать так, как подсказывает ему сердце! Виргиния отделилась от Союза, а присяга обязывает меня хранить верность штату. Я служу под знаменами Роберта Ли, человека высокой морали, который свято соблюдает кодекс чести. И для меня, офицера-кавалериста, в свою очередь, это должно быть превыше всего. Не могу же я уйти с фронта потому лишь, что устал от войны. Я такой, как есть, Келли. Мятежник. Твой враг. — Камерон вздохнул, глядя в ее широко раскрытые глаза. — Пропади все пропадом! — буркнул он и потянулся за бутылкой виски.

Дэниел вновь подошел к Келли. В походке и выражении лица чувствовалась такая решимость, что девушка испуганно отпрянула. Но он горько усмехнулся:

— Я не трону вас, миссис Майклсон. Но если, как вы говорите, вокруг расположились янки, я воспользуюсь вашим гостеприимством и переночую здесь. А поскольку вы запрещаете приближаться к вам, то я запрусь в какой-нибудь комнате. И чтобы не лежать всю ночь без сна и думать, где вы и что делаете, я забираю с собой бутылку виски!

Дэниел отвесил Келли низкий поклон и стал подниматься вверх по лестнице.

Услышав, как он громко хлопнул дверью, Келли испуганно вздрогнула.

Мятежник остался в ее доме на ночь.

Глава 7

Большую часть ночи Дэниел провел у окна, глядя в темноту.

Он чувствовал себя хорошо, даже слишком, и потому решил занять смежную со спальней хозяйки комнату.

Там, судя по меблировке, явно жил мужчина. Кровать со спинками из полированного дуба, массивный письменный стол, вместительный гардероб и поодаль матросский сундучок — все свидетельствовало об этом. Камерон уже побывал тут, когда разыскивал одежду, но на обстановку не обратил внимания. Может быть, хозяином комнаты был один из братьев Келли? Или это личные апартаменты ее отца?

Сидя в темноте на подоконнике, Дэниел снова глотнул из бутылки и огляделся. Над письменным столом висит изображение породистой лошади, на столе лежит старинный компас, а вон там болтается сабля времен Войны за независимость. Очевидно, эта реликвия передавалась из поколения в поколение. На дне одного из ящиков гардероба лежала колода карт — он обнаружил ее под брюками, которые позаимствовал. Похоже, карты кто-то припрятал: видимо, хозяин комнаты был не прочь поиграть в азартные игры.

Пожалуй, он бы нашел с ним общий язык. Их объединила бы общая страсть к лошадям. Кроме того, Дэниел тоже частенько играл в карты, почитал своих предков и… по-видимому, им обоим была небезразлична миссис Майклсон.

Дэниел выругался вполголоса и вновь глотнул из бутылки. Ну что в ней такого особенного? Она, несомненно, красива, но вокруг него увивалось немало красавиц, он даже раза два был влюблен.

И почему так получается? Почему она вызывала в нем страстное желание? Видимо, во всем виновата война. Целыми сутками на воде н сухарях. Целыми сутками в седле, в компании таких же, как он сам.

И все-таки, все-таки…

Келли ни на одну из его женщин не похожа. В глазах ее читается житейский опыт — она ведь была замужней женщиной, — а еще в них светится чистота и невинность. В ней нечто большее, чем просто прелестные губки и шелковистая кожа, в ней таится какой-то скрытый огонь, некий соблазн…

«Проклятие! Что в таком случае я здесь делаю?» — спросил он себя, вглядываясь в темноту за окном. Надо было давно уйти к своим. Сколько же человек они потеряли в битве у реки Антьетамы? Джеб Стюарт, друзья и командиры, наверное, сейчас оплакивают его гибель.

Камерон поработал затекшей рукой, потом снова выглянул из окна. Нет, ему нельзя терять бдительность. Кто, черт возьми, знает, что у нее на уме? Вполне вероятно, что он ей небезразличен, и все же вдруг она каким-то образом подала знак этому капитану-янки? Понятно, ей не хотелось стать свидетельницей убийства в своем доме. Однако не исключено, что она намекнула Дабни на присутствие здесь мятежника.

А вдруг янки в данный момент окружают дом.

Нет, никакого знака она этому парню не подавала. Она была слишком встревожена его непрошеными признаниями.

— «Я буду любить тебя до конца своих дней!» — вслух повторил Дэниел, поднося ко рту бутылку виски. — Да, миссис Майклсон, я очень хорошо понимаю страдания этого бедолаги.