Книга Русская община и коммунизм - Жак Каммат

на стену, возвращается к отправной точке и вновь направляется к этой стене, которой оно одержимо... Это всеобщий тупик. В некоторых случаях это ещё хуже: происходит простая и чистая бойня, напр. бойня палестинцев, в которую совершают прямой или косвенный вклад арабские страны, Израиль и международное `левое крыло'. Международное `левое крыло' вводит в заблуждение само себя и палестинцев в отношении своей силы: это `левые', которые ищут своего революционного события, своего Вьетнама!

Нынешнее революционное движение не должно ни бороться против этих извращений, ни изгонять менял из храма, который надо занять. Всё, что было извращено, могло быть реализовано и без радикальной революции. Надо действовать в предвосхищении последней. Достигнув этой точки, часто встречаешь следующее возражение: капитал способен интегрировать всё. Но это как раз атрибут всех социальных формаций, борющихся со своей ограниченностью – они пытаются выжить, включив в себя, образно говоря, антагонистическую социальную формацию, но, делая это, она становится формой полной чуждого ей содержания, которая рассыпается при первом же потрясении и позволяет потрясти новую социальную форму в стремительном движении. Капитал вступил в сферу революции до такой степени, что некоторые уже говорят, что новая контрреволюция способна положить конец загрязнению окружающей среды, осуществить демографическое регулирование и т.д., даже когда никакой видимой революции не происходит. Когда происходит революция, есть только революционеры: защищать старый мир некому. Только когда движение замедляется, самоорганизуется контрреволюция. Но было бы неправильно бояться интеграции: надо быть способным жить, поддерживая тесную связь с разрывом, потому что будущая революция станет великим разрывом по отношению ко всему прошлому.

Мы до сих пор не предпринимали подробного описания разрыва с прошлым. Но данное объяснение не должно говорить о нём, как о настоящем или будущем движении. Теперь последнее чётко проявилось в течение короткого периода мая-июня 1968-го, которому предшествовала стадия, когда было уже возможно предвосхитить его и за которой последовали утверждающие его события (напр. Польша 1970 г., Шри-Ланка 1971 г.). Весь идеологический аппарат борется за то, чтобы завуалировать этот разрыв (нет ничего лучше, чем интеграция в этом смысле и неважно какой именно министр говорит об изменении жизни, о власти воображения!). Все политические банды отрицают его, потому что признать его означало бы признать их собственную смерть. Некоторые люди, которые пробудились как революционеры в мае 1968-го, теперь обнаруживают, что это было реформистское движение. Произошёл глубокий разрыв, потому что он достиг самых корней человека. Май провозгласил освобождение действия, слова и воображения. Первые два уже были освоены капиталом в ходе его антропоморфоза, и теперь он пытается удалить третье, потому что именно благодаря воображению, использованию передней части мозга (нео-кора) люди действительно способны быть созидателями и реализовать старую мечту человечества: стать богами. Май также потребовал освобождения индивида. Здесь опять это случай процесса, укоренённого во всей эволюции человека. Только благодаря своей индивидуальности человек может освободиться и перестать быть рабом вида. В обоих случаях биологическая революция может свершиться только вместе с тотальной коммунистической революцией. Так, цикл, начавшийся с разложением примитивного коммунизма (первая форма реализации человечества) закончится вместе со всей предысторией. Кроме того, будет достигнут другой цикл (историческая дуга) с гораздо более высокой амплитудой, чем тот, что начался с появлением позвоночных, с освобождения передней части человека (руки и лицо), освобождения последней от хватательных рефлексов и компенсации этой утраты у антропоидов через развитие речи и т.д., который приведёт к процветанию биологического субстрата воображения28.

Очевидно, что мы собираемся не только отметить важность биологического измерения, потому что описывать его было бы слишком долго, но также предвидим возражения. Говорить о биологической революции не означает, что её должны вести за собой учёные, или что нужно ждать, когда целый социальный мир обретёт требуемое знание, которое позволит ей произойти. Напротив, мы хотим отметить тот факт, что учёные и техники различных специальностей ставят проблему социального переворота, желают решить её, даже разрабатывают рецепты против него, основанные на элементах их специальностей. Это показывает, что социальная группа, наиболее приближенная к глобальному производственному процессу капитала (капитал не может жить без науки) вынуждена отделяться от современного Gemeinwesen, как говорил Маркс, тем самым подтверждая, что революционное движение всё-таки происходит. Революцию могут вести не учёные как таковые, потому что они всё ещё мыслят в рамках предрассудков об этом Gemeinwesen. Как всегда, именно наименее знакомая с наукой группа будет способна уничтожить КСП своим действием. Движение Мая показало это: на улицах проповедовали и на стенах писали освободительные лозунги отнюдь не учёные.

Май 1968-го и предшествовавшее ему движение в США, показали в первую очередь новое биологическое измерение: потребность примирения человека с природой. С другой стороны, выводя на передний план действие, отрицая все идеологии и даже отказываясь от теории, движение показало ещё одно требование в желании утверждения жизни. Западная цивилизация с самого начала преобразовывала всю жизнь в знание, но теперь надо преобразовать всё знание в жизнь (как это показал Ницше). Общество капитала – это правление смерти и было бы легко показать, что капитал, как овеществлённая (sachliche), автономизированная форма является лишь абсолютным знанием!

Надо упразднить старый процесс познания, подразумевающий, что уничтожение необходимо ради знания. Для этого индивид должен примириться сам с собой, примирив мозг и чувства, а также прийти к взаимному примирению как вид. Будущая революция интегрирует потребности прошлых. Коммунистическая теория, рождённая с появлением пролетариата в истории не должна быть отвергнута, напротив, сейчас она лучше всего доказана, но она не может быть реализована иначе, чем через радикальную революцию, как утверждал Маркс начиная с 1843-го, изменяя общество и человека.

Революция не просто решит проблему, порождённую КСП, но также все проблемы, скрыто присутствовавшие в ходе развития человеческого общества (напр. возвращение к язычеству, бунт тела против духа, см. Норманн О. Браун Life against Death, London, 1959). В СССР община, искомая с середины прошлого века, была скрыта революцией 1917-го. Она вернётся снова как безудержное требование и как позитивное разрешение для человеческого развития, присоединяясь к движению на Западе и, отталкиваясь уже от иных социально-исторических фактов, во всём мире. Огромная община мужчин и женщин не уничтожит, а поглотит (в их собственном развитии) все различия между людьми.

Жак Каматт,

Декабрь 1972

О революции

Различные группы, появившиеся после 1945-го, все отказываются признать смерть старого рабочего движения. Это означало бы самоотрицание. Что не мешает им говорить, интерпретировать и теоретизировать о ней под названием кризиса рабочего движения, которое, как правило, рассматривают как кризис революционного руководства. Очень редко причины этой смерти ищут в самом классе, поскольку тогда пришлось бы