Книга Чёрный парад - Карина Вальц

перед твоим появлением.

— Конечно, здесь все обыскали, — с удивлением ответил Александр. — Ты за кого меня принимаешь? Еще до появления Дарлана я распорядился. Да и Дар со своим псом ручным пожаловал почти сразу и взял ситуацию под контроль. И ничего они не нашли, разумеется.

— И вы с Карлом взялись за дневники королевы Роксаны, — кивнула я. — Значит, кроме тайного хода, идей у вас никаких?

— Убийца мог уйти через балкон. Забраться наверх невозможно, но спрыгнуть вниз… высоко, конечно, но при небольшом везении можно даже ноги не сломать. Или сломать одну, уйти на другой…

Однажды Александр сломал руку и упал в обморок от боли. Это случилось в детстве, а перелом выглядел жутко, даже кость торчала, но ведь тогда принц не свалился с огромной высоты, все случилось от неловкого падения на землю. Это я к тому, что рассуждения о «сломать одну, уйти на другой» от Александра звучали особенно забавно. Хотя совсем недавно я сама планировала полет с крыши, но там и высота поменьше, и с той крыши хотя бы скатиться можно было. Здесь же рядом только прямая гладкая стена, прыжок означает именно прыжок камнем вниз.

— И направление подходит, — заметил король. — Ножом в горло, и побежал назад, тут всего ничего. А уже после появился я, позвал охрану так далее. И, самое главное, я ведь ничего не слышал, в коридоре было тихо. Убийца должен был уйти быстро, и балкон в этом плане очень подходит. Или укрытие в потайной комнате, вдруг существует еще одна, про которую никто не знает. Даже мать не знала, в дневниках ничего нет.

— Укрываться где-то — это скрипеть дверями старых механизмов.

— Вдруг он подготовился заранее?

— И не поспоришь.

Надеюсь, с убийством альтьера Цедеркрайца ситуация попроще будет, тут пока ситуация тупиковая, только и остается, что фантазировать о тайных проходах и полетах по стенам дворца.

— А ты не подозреваешь Карла? — решилась я на вопрос, внимательно глядя на Александра. И он отреагировал ожидаемо: сурово поджал губы, нахмурил брови… вот и закончилась милая беседа. Друзья ведь неприкосновенны, что бы они ни сделали, стоит верить им до последнего и во всем помогать — так всегда думал Александр. И в том числе за это качество я его когда-то так любила. Сейчас же это вдруг показалось наивностью, граничащей с идиотизмом.

— Нет.

— Уверен? Учитывая…

— Нет, Ида. Хватит полоскать моих близких. Мне казалось, мы нашли общий язык, и ты… веришь мне.

— Тебе я верю. А Карлу, увы, нет. Не могу позволить себе сентиментальность.

— Ты в точности как Дарлан, — из уст Александра это прозвучало как оскорбление. — Он тоже не верит, все копает, копает… не сам, а с помощью пса своего нового. Но Карл невиновен, кто угодно, только не он. Ты в этом убедишься и, надеюсь, тебе станет стыдно за подозрение друга в убийстве.

— Мне он не друг, — спокойно заметила я.

— Достаточно того, что Карл на моей стороне, — жестко, я бы даже сказала, по-королевски, высказался Александр. — Не думай доставать его, Ида. Разговор нужен, это я понимаю, но не смей… становиться Дарланом. Ты нужна мне как Ида, в это непростое время ты нужна мне как никогда прежде.

Вот только в непростое время лучше иметь рядом двух Дарланов… при условии, что эти самые Дарланы тоже не мутят воду. А у меня уже закралось такое подозрение. Итого: Карл, Дар, Миткан этот дурацкий… осталось еще в Августе червоточину найти, и будет полный комплект. Актер был прав: ситуация во дворце такая, что ни одному врагу и рук марать не придется, тут свои расстараются. Без Роксаны многие характеры обнажились, люди, которые раньше не смели даже пискнуть, осмелели. И это я еще членов Совета ковырнуть не успела, честно говоря, эта идея вообще пугала. Сколько всякого-разного-нехорошего польется… заранее фу.

А Александр тоже задумался о нехорошем:

— Этот человек в театре… кто он, Ида?

— Враг, — коротко ответила я и поспешила убраться из темного коридора.

Нет, к этому разговору я не готова, к тому же, Дарлан не мог не посвятить короля в необходимые детали. И их хватит, мои оправдания будут выглядеть жалко. Ведь все, что связано с Актером — исключительно моя вина. Все происходящее — моя вина. Гибель Иллирики, альтьера Цедеркрайца и невинных людей с улиц… моя служба в Посмертье продлится вечность. Помнится, раньше я подтрунивала над этим фактом, но сейчас уже не смешно, я нагрешила так, что не исправить. Даже вечностью в Посмертье. Продолжить связь с Актером… знала же, как он непрост, на его счет у меня иллюзий никогда не было. С такими мужчинами спать нельзя, жаль только, что подобные откровения приходят вместе с горьким опытом.

Жизнь во дворце окончательно стихла, мои торопливые шаги гулко отражались от стен, нарушая сонливость коридоров и стражи. Удивительно, но после всех приключений спать не хотелось. Но отдых необходим, чтобы завтра соображать. Сейчас не к кому пристать с вопросами, все либо давно уже спят, либо дремлют, стоя в коридорах дворца.

Я вернулась в свою прежнюю спальню, разделась и залезла в кровать. После полусна на мокрых камнях мягкость показалась блаженством. Я долго смотрела в потолок, думая о всяком.

Что сделать? Как помочь Мертвоземью?

Просто умереть?

Предсказание я давно запомнила наизусть:

Темные времена наступят вновь,

Но не прольется мертвая кровь.

Расколется надвое земля,

Берега отступят, высохнут моря.

Но все разрешит жертва одна.

Всего лишь смерть, зато какая!

Той девушки, что родилась в ночи.

И скажет она: «Прощайте, король!»,

Так дочь отца своего уйдет на покой.

Война за войной, в каждой будет герой.

Но за кого отдать голос свой?

Мертвая земля уже давно все решила.

И будет дарована новая сила.

Из глаз потекли непрошеные слезы, я поторопилась вытереть их краем одеяла. В последнее время глаза у меня постоянно на мокром месте. То в Море, то в дороге, и вот теперь во дворце. Потому что проклятое предсказание сбывается прямо сейчас, на моих глазах. Каждый день. Я чувствую его приближение, оно дышит мне в затылок, передает привет. Раньше мне думалось, что все будет проще. Смирение давно уже наступило, я боролась, отрицала, падала на дно, но неизбежный итог приняла. Как мне казалось.

Но я могу все остановить.

Иронично, учитывая, что я все и начала той ночью,