Книга Динозавры против млекопитающих. История соперничества, которая не закончилась до сих пор - Юрий Александрович Угольников

сравнении с солидной

взрослой особью), чем детеныши кайентатерия. Видимо, это говорит о

том, что смертность среди наших еще не половозрелых предков была

колоссальна – из порядка 38 детенышей до «подросткового» (вернее

даже предподросткового) возраста доживали только единицы.

Разумеется, можно предположить, что живорождение развивалось у

синапсид неоднократно. У лепидозавров даже представители одного

вида в зависимости от популяции и места обитания могли переходить

от яйцерождения к живорождению. Представьте, если бы люди, живущие на экваторе, предпочитали откладывать яйца, а не рожать –

некоторые змеи, например, могут позволить себе такое разнообразие

стратегий. За сотни миллионов лет эволюции тероморфы наверняка

освоили самые разные типы взаимодействия с отпрысками. Однако

наиболее выигрышной стратегией для них в конце концов оказалось

живорождение (рождение сравнительно крупного детеныша), соединенное с длительной заботой о нем. Регрессия родительского

поведения, скорее всего, была для них губительна, сколь бы крупного

отпрыска тероморф ни произвел. Некоторые свидетельства

родительского поведения встречаются уже у относительно

примитивных раннетриасовых Galesaurus planiceps и Thrinaxodon liorhinus[58]. Более того, даже насчет среднепермских и ну очень

примитивных Heleosarus scholtzi есть подозрения, что они были уже

чадолюбивы, но тут есть сложность. Их включают в группу

варонопсеид, а тех, в свою очередь, в последнее время хотят скопом из

состава синапсид удалить: их чадолюбие – это, возможно, не наше

чадолюбие. И да, в очередной раз приходится оговориться: мы не

знаем, что видим на самом деле. То, что ювенильные и взрослые

животные одного вида встречаются в одном захоронении, может быть

лишь случайностью: зимовать лучше коллективно, и тут родственные

отношения не важны, главное, чтобы под боком был кто-то теплый и

чтобы его было много (хорошо, даже если он еще не очень теплый), да

и для защиты от хищников это полезно. И все же с самых первых

шагов эволюция подталкивала предков млекопитающих к заботе о

потомстве.

Заботливые и мокрые

У животных из эволюционной ветви, ведущей к млекопитающим, сохраняются черты, присущие неожиданным образом товарищам

довольно примитивным – амфибиям (что отмечал еще Томас Гексли).

Именно за близость к земноводными многие исследователи пеняли

нашим предкам, виня слишком неэкономные почки и излишнюю

влаголюбивость пращуров в том, что они почти весь мезозой будут

путаться под ногами у архозавров. Не претендую на точность, но, кажется, впервые идея о связи эволюционного «проигрыша» терапсид

в раннем мезозое с их влаголюбивостью была высказана и серьезно

аргументирована в 1971 году Памелой Робинсон, хотя возможно, идея

намного старше.

Начало триаса, вероятно, было временем довольно засушливым.

Тогда практически не существовало заболоченных местностей и болот

как таковых. Подтверждением этому служит отсутствие угольных

отложений, датированных началом периода (уголь и возникает из

попавших в анаэробные условия болотных отложений органики).

Однако именно в начале триаса наши предки и животные более

«рептильной конструкции» сосуществуют еще на вполне «паритетных

началах». Более того, в это время тероморфы намного разнообразнее, чем какие-то там диапсиды, именно в раннем триасе невероятный

расцвет переживут дицинодонты листрозавры (они одними из первых

обретают способность более-менее полноценно отапливать свой

организм и завещают эту опцию другим продвинутым дицинодонтам).

Окончательно же в малый размерный класс наши пращуры ушли

намного позже. Даже в позднем триасе, как мы помним, еще живет

беспрецедентный гигант – лисовиция. Окончательное время перехода

к малым формам – начало юры, когда климат будет намного более

влажным. Я не отрицаю, что именно легкая «амфибиеобразность» и

«влаголюбивость» сказались на эволюции наших предков, но

сказывались не так прямолинейно, как это виделось 50 лет назад.

Амфибии и забота о потомстве не слишком хорошо соединяются в

нашем сознании. Живорождение у них действительно появлялось

нечасто. Меж тем среди многообразных черепах, лепидо- и архозавров

практически никто не вынашивает потомство на собственном теле.

Исключение – живущие в уникальнейших антарктических условиях

пингвины, можно сказать, не высиживающие, а выдерживающие яйца

на своих лапах. А вот среди бесхвостых амфибий способы размещения

потомства на себе и в себе крайне разнообразны – от обматывания

задних конечностей лентами икры или набитой потомством пасти

( Hylambates brevirostris), специальных горловых мешков (у ринодермы

Дарвина – Rhinoderma darwinii) до обустройства оплодотворенных

икринок в персональных жилых камерах-ячейках