Книга Тени незабытых предков - Ирина Сергеевна Тосунян

иллюминациею и блистательнымъ фейерверкомъ». В те годы вокзал в Павловске, как и в любом другом городе, служил одновременно и увеселительным заведением для господ отъезжающих и просто отдыхающих. Музыка здесь призвана была сопровождать обеды, ужины и прочие развлечения почтенной публики. Но Иоганну Штраусу удалось возвести даже эти вокзальные концерты, что называется, в первый ранг. Он был здесь высоко ценим и так же высоко оплачиваем.

Местные масс-медиа наперегонки печатали и хвалебные статьи, и карикатуры, где, в частности, было изображено, как восхищенные зрители подбрасывают маэстро в воздух вместе с его скрипкой и охапками цветов. Подпись гласила: «Публика в неистовомъ вocтopге отъ своего любимца». Но более всего изящным и талантливым молодым австрийцем увлечены и очарованы были дамы… Интерес, конечно же, оказался взаимным. На газетных страницах мелькали карикатурные изображения музыканта в окружении многочисленных пассий. А уж романтические истории, с ним приключавшиеся на российской земле, легко укладывались в любовно-приключенческий роман.

Первую попытку связать себя законными узами брака с россиянкой маэстро предпринял уже во время гастрольной поездки 1856 года. И… оказался в роли небезызвестного гоголевского героя Подколесина, удравшего в последний момент от невесты через окно.

Невеста композитора Мария Френкель была дочерью богатого купца из Тулы, и предложение руки и сердца Штраус был вынужден сделать потому (так полагает Томас Айгнер), что его избранница уже ждала ребенка. Однако, будучи католиком, Штраус мог вступить в данный брак только испросив официальное разрешение царя. Что, собственно, и сделал. Прошение было составлено отцом невесты или, возможно, кем-то из его служащих, поскольку арсенал русских слов, которыми владел заграничный жених, ограничивался одним-двумя десятками, они были выписаны на листочке и хранились в кармане сюртука. Но автограф под документом принадлежит несомненно самому композитору.

Положительный ответ государя вскоре был получен, и долгожданный день свадьбы определен. И вот тут-то по дороге к церкви, где должно было происходить венчание, новобрачного арестовывают полицейские и препровождают в австрийское посольство, откуда, как было заявлено, он должен быть выслан на родину. Никому тогда и в голову не пришло, что происшествие сие инсценировано самим «счастливым влюбленным», что он, передумав жениться, с помощью приятеля – сотрудника австрийского консульства – разыграл душераздирающую сцену ареста. О дальнейшей судьбе купеческой дочки документы, увы, умалчивают. Но в 1858 году Иоганн Штраус вновь приезжает на гастроли в Россию и в Царском Селе знакомится с Ольгой Васильевной Смирнитской.

Новая «поэтическая любовь» композитора была красива, образованна, талантлива. Сочиняла неплохие романсы на слова Пушкина, Лермонтова, Кольцова (всего их было одиннадцать), великолепно играла на рояле. Поначалу интерес их друг к другу был чисто профессиональным: Штраус, сам изумительный мелодист, даже переложил для оркестра два романса, написанные Смирнитской, сделал аранжировку и исполнял их в Павловске во время концертов, а это уже о многом говорит. Но очень скоро отношения молодых людей (Ольге тогда было 22 года, Штраусу – 34) переросли в настоящую любовь.

О том, чтобы пожениться, не могло быть и речи. Родителям девушки представлялось невообразимым, чтобы их дочь, высокородная и богатая дворянка, вышла замуж за капельмейстера-чужестранца, положение которого в свете казалось не сопоставимым с положением их благородного семейства. Но и сам Штраус на сей раз отнюдь не торопился делать официальное предложение. За два года, что длился роман, так и не решился поговорить с Василием Николаевичем Смирнитским, имел объяснение лишь с матерью Ольги, и объяснение, видимо, крайне неудачное. О том, что взаимоотношения Штрауса и Ольги были серьезны, хотя и не выходили за рамки дозволенной морали, свидетельствуют сохранившиеся письма. Но родители девушки этого не знали, переписка была тайной. И тогда влюбленные решаются устроить романтическую свадьбу с побегом из родительского дома и тайным венчанием.

В последний момент Ольга Смирнитская отказалась от задуманного плана, не смогла нанести родителям такого удара… Новая попытка Штрауса вступить в брак на российской земле вновь заканчивается неудачно, но теперь уже в роли Подколесина выступает сама потенциальная невеста.

Завершив гастрольную поездку, потрясенный Штраус уезжает пароходом из Санкт-Петербурга в Германию. Шторм, который внезапно налетел во время этого путешествия, весьма созвучный его тогдашнему настроению, становится музыкой знаменитого вальса «Reiseаbenteuer» («Дорожное приключение») и фактически иллюстрирует историю любви. И грозовые звуки трубы – «нет», которое прозвучало из уст родителей Ольги, и нежность влюбленной девушки, и горечь от несбыточности мечты. Все эти мажорные и минорные ноты отражают душевное состояние композитора. Музыку в те дни он писал непрерывно, сердечная мука требовала выхода.

В результате возникло целое ожерелье из вальсов.

Итак, в 1860-м роман закончился, но переписка продолжалась. «Liebes Kind (дорогое дитя) Olga» – так обычно начинал свои письма Штраус. Он писал ей печальные и нежные послания, неистово ревновал ее к Рубинштейну, с которым Ольга познакомилась… На сегодняшний день известно 100 писем композитора к возлюбленной. Но все это копии. Оригиналы так до сих пор и не обнаружены. Писем самой Ольги тоже не сохранилось, по требованию родителей девушки композитор возвратил их Смирнитским. Вся обширная переписка до революции хранилась у петербургской подруги Ольги Васильевны – Паулины Сверчковой, жены известного в те годы художника Николая Сверчкова. Именно она является автором сохранившихся копий переписки.

После смерти Штрауса Паулина, сама оставшаяся вдовой почти без средств к существованию, приехала в Вену и передала супруге покойного композитора Джейн Адель эти письма. Очевидно, надеялась, что госпожа Иоганн Штраус (так называла себя Джейн Адель) ей что-нибудь заплатит.

Вдова композитора, надо отдать ей должное, весьма умело распорядилась художественным наследием и материальным наследством супруга. В 1926 году первые несколько писем под контролем и в редакции госпожи Штраус были напечатаны. Кое-что приукрашено, кое-что убрано. В 1930 году вдова умерла, и письма перешли к ее дочери от первого брака Алис Мейснер-Штраус. В годы оккупации Австрии письма гитлеровцами были конфискованы как собственность еврейской семьи и переданы в венскую городскую библиотеку. После войны они, естественно, были возвращены Штраусам. А спустя какое-то время большую часть писем приобрел город и вновь передал в городскую библиотеку, где их и обнаружил Томас Айгнер. Однако часть материалов все-таки пропала, как бы рассеялась по ветру. Те же, что остались, оказались прилично отредактированными и приукрашенными.

По мнению семейства Штраус, правка должна была сохранить реноме гения. В переписке он нередко позволял себе различные фривольности, что называется, не для детского восприятия. Любовные письма к Ольге также были полны подобных вольностей. Поэтому какие-то письма Адель Штраус правила, другие уничтожала собственноручно. Так что можно себе представить потенциального исследователя, который встанет в тупик перед подобным фантомом…

В 1862 году Ольга Смирнитская, будучи