Книга Крепкий орешек Джонс и нарисованный город - Роб Биддальф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну так чего мы ждём? – воскликнул Роквелл. – Чем скорее доберёмся до Спирали, тем скорее освободим папу Орешка и мистера М и тем скорее вернёмся домой. Ведите, сеньор Хиггинботтом…
– Увы, сейчас я вас должен покинуть. Я завершил свою миссию и теперь должен вернуться на пост. И, помимо всего прочего, мы, аллигаторы, не очень-то созданы для городской жизни.
– Значит, вам нельзя пойти с нами? – опечалилась Лялябет. – Я ещё никогда не дружила с аллигаторами.
– Мы навсегда останемся друзьями, и неважно, буду я вас сопровождать или нет, – он легонечко ткнулся носом в щёку Лялябет. – Я никогда не забуду, малышка, что ты не испугалась меня обнять. И скоро мы снова увидимся. Я уверен.
– Спасибо вам, Джонатан Хиггинботтом. За всё, – сказала Орешек. – Я была рада познакомиться с вами. Если я узнаю о вакансии в каком-нибудь детском саду, я сразу же предложу вашу кандидатуру.
– Это очень любезно с твоей стороны.
Аллигатор скользнул в чёрную воду и скрылся из глаз.
Они снова остались одни…
45. Лента
Орешек натянула на себя кардиган, который нарисовала, пока их четвёрка шагала мимо деревьев. Её радовало, что кардиган пришёлся впору и, самое главное, скрывал патронташ.
Они вплотную подошли к границам суетливого метрополиса.
– Это, видимо, Главная улица, – сказал Роквелл. – Идёмте, вон пешеходный мост.
Ступив на приподнятый над землёй переход, они увидели Главную улицу, которая протянулась на две мили в каждую сторону идеально ровной линией, – через весь город по десятиполосной артерии растекались грузы, подпитывая по обеим сторонам десятки улиц-капилляров. Орешек вспомнила, что наказывал им Джонатан Хиггинботтом, и посмотрела направо. Вот и он. Высокий белый шпиль на горизонте. Сердце города.
– Спираль, – ахнула она.
– Это Спираль? Так далеко! – простонала Лялябет. – У меня уже ноги болят заранее!
По тротуарам, вдоль широкой автомобильной реки, текли помедленнее два человеческих потока. Это был городской каньон.
– А что это за цветные фигурки, которые за всеми тянутся? – спросил Роквелл. – Их тут целые тысячи. Шарики?
– По-моему… – восхищённо заговорила Орешек, – это облачка-выноски! Да! Смотрите! Когда люди говорят, их слова появляются текстом над головами. Мы как будто запрыгнули в книжку комиксов!
– Класс! – воскликнула Лялябет.
Штришок гавкнул и повёл их за собой с приподнятой над землёй платформы вниз, на оживлённый тротуар. Внизу стоял знак с надписью: «БЕСПЛАТНЫЙ ТРАМВАЙ: КЕЙН-ПАРК». Они встали в конец очереди.
Перед ними оказался какой-то человек в жёстком бежевом плаще и жёлтой шляпе. Он громко разговаривал по телефону. Роквелл принялся разглядывать облачка-выноски у него над головой.
«Если для этого требуется вывести нашего умника потолковать на тёмной дорожке, значит…»
«Слушай! Мне всё равно, как ты этого добьёшься, но заставь его подписать бумаги!»
«Закрывай сделку, Чарли!»
Роквелл повернулся к Орешку и приподнял бровь:
– Как они в этом городе хранят секреты?
– Может быть, в этом городе нет секретов? – ответила она.
– Погодите-ка, – задрала голову Лялябет. – А где наши облачка?
– Прекрасно! Ещё один способ выделиться из толпы… – вздохнул Роквелл.
– Ладно, давайте сведём все разговоры к минимуму, – сказала Орешек. – Мы же не хотим привлекать лишнее внимание.
Через несколько минут негромкое лязганье возвестило о прибытии большого вишнёвого трамвая с хромированными полосами по бокам. Трамвай оказался точно такой же, как тот, доисторический, который Орешек видела год назад, когда они с классом (из школы «Мелодия») ходили в Лондонский музей транспорта: очаровательно старомодный, с изогнутыми стеклянными окнами спереди и сзади.
Они терпеливо дождались, пока выйдут другие пассажиры, вошли в вагон и заняли самые передние места – трамвай ездил без вагоновожатого. Двери плавно закрылись, трамвай тронулся с места, и Орешек услышала, как потрескивает электричество в проводах над головой.
Они ехали по Главной улице, прямиком к Спирали, и Орешек никак не могла избавиться от тревоги. Всё шло очень гладко. Даже, наверное, слишком гладко. С тех пор как исчез папа, её настроем по умолчанию был пессимизм, и тем не менее шестое чувство подсказывало ей, что беда поджидает их где-то за углом. По плечу ли ей трудности, которые того и гляди нагрянут? Вот в чём вопрос. И вопреки надежде Орешек надеялась, что связной из Сопротивления появится прежде, чем она узнает ответ.
46. «Именем закона, остановитесь!»
Орешек, Роквелл и Лялябет смотрели в окно, как меняются виды города. Сажистый песчаник арочных сводов, выведенных авторучкой, строгая геометрия очерченных углём кафе, театров и офисных зданий сменились домами, которые были гораздо чище, гораздо приветливей, контуры у них стали толще, а краски ярче. На тротуарах было по-прежнему оживлённо, но люди выглядели иначе. Гораздо больше напоминали мультики. Как ни странно, на улице оказалось много животных, некоторые были даже в одежде и ходили на задних лапах!
– Это называется Лента, а что вон там? – Лялябет показала на длинную линию сияющих стеклянных небоскрёбов, которая бежала вдалеке слева от них, параллельно Главной улице.
Орешек разложила карту:
– Хм-м-м. Это, видимо, Возвышенность Супергероев.
– Ух ты, как круто! Давайте пойдём туда!
– Эль-Би, у нас важная миссия. Чем скорее мы доберёмся до Спирали, тем скорее освободим мистера М и папу. Нет времени на экскурсии.
Трамвай замедлил ход и остановился. Взревели под потолком громкоговорители, и большое жёлтое облачко со словом «КОНЕЧНАЯ» взмыло у детей над головами.
Они вышли из вагона.
– Так. А теперь куда? – спросил Роквелл, прикрывая ладошкой рот.
Орешек посмотрела на Спираль. Отсюда её было видно гораздо лучше: она высилась в конце улицы, а её острый, как лезвие, шпиль терялся высоко в синем небе. По белой конструкции, напоминающей иглу, завивались спиралью множество маленьких чёрных квадратиков. Окна, подумала Орешек. Может быть, папа или мистер М смотрят в одно из них? Вдруг им повезло попасть в камеру с окном.
– Джонатан Хиггинботтом сказал идти прямо к Спирали. Мы уже недалеко. Надеюсь, наш помощник из Сопротивления появится всё-таки раньше, а не позже.
Они двинулись по Главной улице вниз – улица в этом месте сужалась с пяти полос в одном направлении до двух. Тротуары, однако, были по-прежнему запружены пешеходами, и бесконечный поток облачков растекался
