Книга Женщины в Иране, 1206–1335 гг. - Бруно де Никола

сохранил свое значение на той же территории, где когда-то правила династия каракитаев, и очень близко к тем землям, где имели свои уделы Дорегене и Огул-Гаймыш. Это интересное продолжение подобной практики, которое еще больше подтверждает прецедент женского регентства у кочевников в этом районе.

Оргина-хатун была регентшей монгольского ханства Центральной Азии в течение десяти лет. Этот период обычно описывается как спокойный с точки зрения политических потрясений, и у нас нет никаких сведений о беспорядках в регионе в течение большей части лет ее правления. Некоторые намеки позволяют предположить, что в эти годы она была полностью признана в качестве правительницы региона. Некоторые источники упоминают, что в то время, когда Хулагу начал свой поход на запад и его армии «прибыли в окрестности Алмалыка[110], Оргина-хатун как правительница чагатайских территорий вышла поприветствовать их и устроила пир, преподнеся им подобающие подарки» [Rawshan, Musavi 1994, II: 978; Thackston 1998: 479–480; Qazvini 1912–1937, III: 97; Boyle 1997: 612; Ayati 2004: 323]. Любопытную деталь приводит Рашид ад-Дин: с Хулагу путешествовали главные жены. Одной из них была сводная сестра Оргины Олджей-хатун, мать Мункэ Тимура[111]. Прием, устроенный Оргиной для каравана, безусловно, свидетельствовал о ее роли как правительницы Чагатайского ханства, но и ее родственные связи с женами Хулагу могли послужить дополнительной причиной для проведения такого рода торжества[112].

Некоторую дискуссию вызывает и мимолетное замечание христианского монаха Гильома де Рубрука во время его поездки к Великому хану Мункэ в 1250-х годах. Он рассказывает, что, путешествуя по Центральной Азии,

мы наткнулись на один большой город под названием Кайлак, в котором был рынок, и многие купцы стекались туда. Мы отдыхали в этом городе двенадцать дней в ожидании одного из писцов Баату, который должен был помочь предводителю нашей партии в деле, требующем решения при дворе Мангу [Мункэ]. Эта страна раньше называлась Органум и имела свой язык и письменность, но теперь все это захвачено туркоманами. Также несториане тех мест совершали свои службы и писали книги этим письмом и на этом языке; и, возможно, они получили свое название Органа оттого, что были очень хорошими музыкантами или органистами, так мне говорили [Dawson 1955: 137].

Город Кайлак был известен как «Куялиг» или «Каялиг» и, по-видимому, соответствует современному селу Капал на востоке современного Казахстана. Что интересно в этой истории, так это то, что топоним местности, где остановился Гильом де Рубрук, имеет поразительное сходство с именем Оргины-хатун, которая была правительницей этой территории в то же время, когда монах там находился. Среди ученых существуют разногласия по вопросу о том, имеет ли отношение «Органа» к регентше Чагатайского ханства. Один из современных переводчиков труда Гильома де Рубрука, Кристофер Доусон, без колебаний связывает эти два слова и предполагает, что слово «Органа» является явной отсылкой к Оргине-хатун [Dawson 1955: 137, прим. 2][113]. Однако другие переводчики этого произведения не согласны с Доусоном. Например, Питер Джексон утверждает, что происхождение термина — это искаженное «Ургенч», название столицы Империи Хорезмшахов, а Уильям В. Рокхилл трактует его как ссылку на уйгурский народ, живший около города Кульджа в Восточном Китае [Rockhill 1900: 148, прим. 3; Jackson 1990: 141, прим. 3]. На самом деле, сам Рубрук выражал сомнения в происхождении термина (и не был полностью уверен в том, что он верно приписывает это название мастерству музыкантов), и, следовательно, этот вопрос, по-видимому, все еще открыт для дискуссии. Тем не менее, если бы слово «Органум» относилось только к музыкантам, музыкальным инструментам, или к городу Ургенч, или к земле уйгуров, его сходство с именем Оргины было бы удивительным историческим совпадением.

Прежде чем более подробно остановиться на правлении Оргины, следует кратко упомянуть о современном ей женском регентстве. Во время правления Мункэ возникли противоречия по поводу преемственности власти Золотой Орды над русскими землями. Когда умер Бату, Великий хан Мункэ издал указ для своей главной жены Боракчин-хатун [Pelliot 1949:39–40], повелев ей управлять [Западным] улусом от имени своего протеже Ула-гахчи, сына Сартака, сына Бату, который умер вскоре после того, как был принят Мункэ в Монголии [Qazvini 1912–1937, I: 223; Boyle 1997: 268][114]. Ее правление, по-видимому, было коротким и продолжалось всего год, с 1255-го по 1256-й, когда Улагахчи умер, а брат Бату Берке сместил ее с трона. Однако ее недолгое правление вызвало некоторые споры из-за упоминания в арабских источниках о посольстве, отправленном ею к Хулагу с приглашением приехать в Золотую Орду и взять улус под свой контроль [Richards 1998:14; Spuler 1943: 382]. Однако это опровергает Поль Пеллио, утверждающий, что существуют серьезные проблемы с хронологией событий, о которых рассказывается в мамлюкских источниках [Pelliot 1922–1924,1931,111:43–44]. Для наших целей, тем не менее, интересно отметить, что регентства Оргины в Центральной Азии и Боракчин на русских землях имели место в одно время и оба были институционализированы непосредственно самим ханом Мункэ. На данном этапе истории Монгольской империи, похоже, с точки зрения Великого ханства женское правление считалось обычной практикой и имело место одновременно в Чагатайском и Джучидском улусах.

Рис. 2.2. Хатуны дома Чагатая

События, происшедшие в Центральной Азии в конце 1250-х годов, показали важность положения, которое заняла Оргина-хатун в рамках института регентства в Монгольской империи. Мункэ-хан умер в 1259 году, и без Сорхахтани-беки как бесспорной хранительницы престола прежде хорошо сплоченная ветвь толуидов вступила в борьбу за власть, подобную той, которую они спровоцировали для ветви Угедэя в начале 1250-х годов. В данном случае претендентами были Кубилай и Ариг-Буга, соответственно, второй и четвертый сыновья Толуя и Сорхахтани-беки. Кубилай опирался на армии, предоставленные Мункэ для продолжения войны в Центральном и Южном Китае, а также на уделы своей матери на севере этой страны, в то время как Ариг-Бугу поддерживали земли его предков в Монголии. Конфликт еще раз поспособствовал пересмотру союзов между различными ветвями семьи Чингисхана [Jackson 1975: 1–10]. Если воцарение Мункэ имело следствием союз джучидов с толуидами и вызвало упадок власти ветви Угедэя и части ветви Чагатая, то теперь джучиды вступили в союз с Ариг-Бугой, а Кубилай получил помощь от нового политического образования Хулагу в Иране[115]. В этом политическом сценарии поддержка земель Оргины-хатун стала критически важной как для Кубилая, так и для Ариг-Буги.

Согласно Рашид ад-Дину, Кубилай послал Абишку (внука Чагатая) жениться на Оргине-хатун, править Центральной Азией и поддерживать его стремление к занятию престола. Однако Абишка был перехвачен по дороге и убит сторонниками Ариг-Буги