Книга Царица Шаммурамат. Полёт голубки - Юлия Львофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По тому, как его пальцы до боли сдавили её руку, по его лицу Баштум поняла, что Залилум не колеблясь выполнит свою угрозу.
— Я… — ещё неуверенным голосом начала Баштум, одновременно пытаясь освободиться из рук Залилума, — я не стану скрывать от тебя правду, почтенный Залилум.
Залилум сам разжал пальцы на запястье женщины, пухлой ладонью отёр пот с лица и шеи и закончил разговор словами:
— Сейчас я отпущу тебя домой, но завтра с рассветом ты приступишь к работе в моём доме. Я, видишь ли, не собираюсь прощать тебе долги. Но у тебя всё же есть выбор: отдать за счёт долга свою хижину или отработать его вместо своей сбежавшей дочки…
С грустными мыслями возвратилась Баштум домой. В тот вечер всё валилось у неё из рук: котелок возьмёт — котелок падает, кочергу схватит — кочерга глухо стучит о глинобитный пол. Когда она уходила из кирпичного дома, знакомая батрачка успела шепнуть ей на ухо, что на поиски Ану-син отправился один из самых верных слуг Залилума. Как ушёл из имения с собаками, так и пропал. С тех пор ничего о нём не слыхать. Но ведь и о девочке ни слуху ни духу, скорбно прибавила батрачка. Мысли о том, что Ану-син больше нет на свете, Баштум старалась гнать прочь. Однако ж на сердце у неё не становилось легче…
Когда стемнело, Баштум села у порога своей лачуги, обвела, прощаясь, печальным взглядом своё нищее хозяйство. Когда она ещё вернётся сюда? А, может, ей уже и не суждена встреча с домом, с Ану-син? Кто знает, какую судьбу уготовили им боги?
С реки потянуло вечерним влажным воздухом; где-то далеко закричала ночная птица. И вдруг до слуха Баштум донёсся размеренный плеск воды — кто-то подплывал на челноке к берегу. Прошло ещё какое-то время, прежде чем во дворе с обугленным стволом тамариска появился рослый бородатый человек.
— Мне сказали, здесь живёт женщина по имени Баштум, — сказал он, глядя на хозяйку дома с высоты своего необычного для местных жителей роста.
Маленькая женщина, точно завороженная, не могла произнести ни слова в ответ. Она была сама не своя, с изумлением и восторгом глядя на незнакомца. Его освещённые луной глаза были большие-большие и невероятно глубокие. Они искрились лунными блёстками цвета яркой лазури.
Скорее всего, он уже знал, каким будет её ответ.
Словно тяжкий груз свалился с плеч Баштум, когда незнакомец с глазами цвета лунного лазурного неба сказал:
— Ану-син жива и здорова…
* Из статей законов, посвящённых рабам (Законы Хаммурапи — это, в первую очередь, законы рабовладельцев). Прим. автора.
Два с лишним года прошло с тех пор, как Ану-син оказалась в болотном алу и стала одной из маршекасу. Теперь было трудно узнать в повзрослевшей черноглазой красавице бывшую чумазую и растрёпанную девчурку. Матовую бледность лица ещё более выразительно подчёркивали чёрные как смоль кудри, большие бездонные глаза, обрамлённые длинными ресницами, и дуги чёрных шелковистых бровей.
Ану-син быстро росла, вытягивалась, тонкая и гибкая, словно нежный цветок навстречу солнечным лучам. Она ощущала, как её девичье упругое тело наливается весенней силой, как в нём начинают бродить, точно в молодом вине, неукротимые жизненные соки. Она помнила, что в её родном алу девушки с первыми признаками телесного созревания выставлялись на торг в День невесты и что лучшая судьба ждала ту из них, которую покупал какой-нибудь богач. Даже семейное благополучие в том мире, где появилась на свет Ану-син, измерялось деньгами и властью мужа.
А здесь она очутилась в совсем ином мире, да и болотный народ не переставал удивлять её. У них не было богатых и бедных, не было повелителей и рабов, не было несправедливых законов, защищавших тех, у кого была власть, и лишавших права голоса тех, кто и так уже был бесправен. Маршекасу жили одной дружной семьёй, поровну делили между собой заботы и радости, вместе встречали рождение нового человека и вместе провожали того, кто уходил в вечность. Они как будто совсем не знали таких человеческих пороков, как алчность, зависть, лицемерие, лживость, гордыня и похоть. Оглядываясь потом на годы, проведённые на болотах, Ану-син с теплотой вспоминала этих людей — простодушных, добрых, наивных и вместе с тем наделённых глубокой непостижимой мудростью. Время от времени они собирались вместе и пели печальные мелодичные песни на незнакомом языке — лёгком, как вольный ветер, и древнем, как сама земля. Отзвуки этих песен потом ещё долгие годы слышались Ану-син во сне, и каждый раз, напевая их по памяти, она находила в них то, в чём нуждалась: утешение ли, веселье, вдохновение или силу. Появлялся в этих воспоминаниях и суровый коротышка Шимегу с раскрашенным лицом и свирепым взглядом, которого она любила, хотя и побаивалась. И высокий улыбчивый Латрак с глазами небесной лазури, которого она тоже очень любила, но ничуть не боялась.
И ещё одно видение вставало перед глазами — и первые два почтительно отступали перед ним: тонкая женщина с проницательным взглядом, служительница богини Намму. Жрица — так все вокруг её называли, хотя поклонялись ей, как если бы она и была божеством.
У Жрицы было такое тёмное лицо и глаза так напоминали чёрные уголья с тлеющими в их глубине красноватыми искорками, что её саму можно было принять за существо из подземного царства, за одного из демонов Страны без возврата. Поначалу Ану-син пугалась её и норовила скрыться от её пронзительного и в то же время притягивающего взгляда. Но позднее, привыкнув к этой удивительной загадочной женщине, она полюбила её.
Бывали дни, когда Ану-син сама приходила к Жрице и поверяла ей свои девичьи заботы, советовалась с ней, задавала ей вопросы. Жрица была первой, кому Ану-син доверилась, когда у неё начались «очищения» и вид крови, появившейся из промежности, вызвал у неё недоумение и страх.
— Ты больше не ребёнок, Ану-син, — просто сказала ей Жрица. И пояснила, что в судьбе каждой женщины наступает тот момент, когда она становится способной зачать новую жизнь.
Жрица была мудрой и многому обучила Ану-син. Она объясняла девочке сущность жизни, шаг за шагом вводила в неведомый и загадочный мир высоких знаний, доступных лишь служителям богов.
— Ты должна знать, — наставляла Жрица девочку, — что Дух повелевает нашим телом, наполняет его до кончиков пальцев и присутствует всюду, даже в сердце; Дух такой же древний и всемогущий, как первые боги, из тьмы создавшие мироздание. Из чего он состоит, спросишь ты? Из трёх проявлений, которые называются ум, чувство и воля. Ум управляет нашими поступками, он ведёт нас по дороге жизни, начертанной богами, однако не следует человеку возноситься своим умом превыше меры. Ибо подобное возвышение влечёт за собой гордыню — то, за что боги неминуемо карают смертных.
Так, благодаря Жрице, Ану-син узнала о том, как и за что боги покарали первых людей.
— В те далёкие, скрытые за густым туманом веков времена, — рассказывала Жрица, — люди говорили на одном языке и жили в мире друг с другом. Не было страха и зависти. Ни один человек не соперничал с другим за власть и богатство. Никто не нападал на соседа и не проливал его крови. Великий Шумер, страна божественных законов, и соседние с ним земли Шубур, Хамази, Ури, и лежавшая далеко на западе страна Марту жили в мире и согласии, не враждуя друг с другом. Люди имели в изобилии пищу и одежду, производили потомство, воздвигали дома и башни и согласным хором, на едином языке славили своего властелина, старейшину богов Энлиля. Но вот однажды поднялся из своей бездны бог мудрости Энки, взглянул на людей и увидел, что их слишком много и стали они чересчур хитроумными и деятельными. Тогда Энки посоветовал своему брату Энлилю уменьшить число людей, помешать их гордым замыслам и запугать их, чтобы не смели они считать себя равными богам. «Поссорим людей друг с другом, — сказал Энки, — пусть брат поразит брата и сосед соседа, пусть племя восстанет против племени и народ против народа, и тогда людей станет меньше, они смирятся и будут трепетать перед нами». И боги решили вооружить людей друг против друга. Они разделили народы, и каждый стал говорить на своём языке. Между странами начались войны. Народы, жившие прежде в мире, начали нападать друг на друга, разорять города и селения, угонять в плен женщин и детей. Так закончился золотой век, и на смену ему пришёл серебряный. Новые поколения людей должны были трудиться в поте лица своего на благо богов. Но со временем человеческий род снова разросся; люди снова стали могущественны и их так одолела гордыня, что они перестали почитать богов и приносить им жертвы. И тогда разгневанные боги решили наслать потоп и уничтожить всякое семя жизни. Вся земля раскололась, как чаша. Ливень шёл сорок дней и сорок ночей. Потоки воды залили даже горы. Все города и селения исчезли с земли, всё превратилось в глину. Только один человек, мудрый и благочестивый Зиусудра, спасся от волн Великого потопа со всей своей семьёй. Он и положил начало новому поколению людей.
