Книга Дитя звезд - Камилла Бенко

Чем быстрее становилось его течение, тем ближе она была к катастрофе.

Тем ближе она была к тому, чтобы потерять Софи навсегда.

– Элейна? – Кто-то похлопал Клэр по плечу. Подняв взгляд, она увидела, что госпожа Плетёнка пристально смотрит на неё с высоты своего роста. Между бровей женщины пролегла тревожная морщинка. – Я спрашивала, могу ли я забрать твою тарелку, милая, – сказала она. И по её интонации Клэр поняла, что она уже не в первый раз задаёт ей этот вопрос.

– Я сама, – быстро ответила Клэр, слезая с плетёного кресла. Она потянулась за другими пустыми тарелками на столе. – Куда их отнести?

– Раковина вполне для этого сгодится, – ответила госпожа Плетёнка, указав на посуду, которая уже высилась в раковине горой. – Займёмся ей утром.

Госпожа Плетёнка посмотрела на кучу шерсти, которую ей ещё только предстояло спрясти, после чего её взгляд скользнул к Лирике. Девочка встала из-за стола нескольким ранее и теперь снова повторяла шаги перед камином. Клэр смотрела, как Лирика встала на носки, выполняя отточенный пируэт. Она кружилась всё быстрее и быстрее, словно волчок, как вдруг… Бух! Она распласталась на деревянном полу.

– Лирика, милая, ты в порядке? – спросила госпожа Плетёнка, кладя веретено, которое она только что взяла в руки.

Лирика сидела на полу, явно удивлённая.

– Конечно, нет! Как я могу быть в порядке? Я не помню шаги. А Клео… она мне пообещала… ах!

Лирика вскочила на ноги и кинулась к лестнице. Клэр знала, что в любом другом жилище, не имеющем отношения к прядильщикам, они бы услышали, как её ноги топают по ступеням, но тёплый ковёр полностью заглушил звук. Клэр сочувственно подумала, что это очень неприятно. Порой громкое топанье ногами помогает справиться с обидой. Этот звук означает, что ты есть, что ты важен и что ты заслуживаешь внимания. Так ей объяснила мама, когда Софи начала вести себя особенно несносно и хлопала дверьми чуть ли не каждую неделю.

– Извини, что тебе пришлось это увидеть, – произнесла госпожа Плетёнка. – Я схожу посмотреть, как она.

Но Клэр увидела, как женщина вновь смерила взглядом объём шерсти, которую ей предстояло прибрать.

– Я схожу, – сказала Клэр, быстро ставя тарелки в раковину и вытирая ладони о первое попавшееся полотенце. Иногда, когда люди чем-то расстроены, они хотят побыть одни, но что-то во взгляде Лирики… подсказало Клэр, что в её случае всё может быть с точностью наоборот.

И если она действительно собирается сбежать этой ночью, ей следует хотя бы попрощаться перед этим с Лирикой.

Клэр поднялась по лестнице и заглянула в комнату Клео, чтобы взять кое-что из своего рюкзака, после чего постучалась в дверь спальни Лирики:

– Лирика? Можно я зайду?

Ответа не последовало, и Клэр приняла это за хороший знак. Она прошла в комнату.

Лирика развалилась на кровати, уставившись стеклянным взглядом в балдахин под потолком. Косички и петельки свесились с края матраса, почти доставая до пола.

– Чего тебе? – спросила Лирика. Её голос прозвучал не сердито, а лишь угрюмо.

– Просто хотела проверить, как ты, – честно ответила Клэр. – Кстати, я думаю, на репетиции ты держалась отлично. Думаю, у тебя есть шанс.

Лирика вздохнула, и этот звук намотался на балки под потолком.

– Даже не знаю. Вот если бы Клео была здесь, чтобы помочь… – Она перевернулась на живот и посмотрела на Клэр. – Знаешь, она ушла от нас раньше, чем нужно. Она могла провести целое лето со мной и мамой, прежде чем перейти в подмастерья. У неё вся жизнь впереди на то, чтобы стать историком!

Клэр недоумевала.

– Но ведь тебя тоже ждут перемены, – заметила она. – Ты хочешь попасть в королевский двор.

– Так я смогу видеться с Клео! – воскликнула Лирика, плюхаясь обратно на подушки. – Она бывшая ученица историка Бахромы. Историк Бахрома позаботится о том, чтобы её приняли во двор. Она, наверное, станет самым молодым писарем, а я останусь просто… глупой младшей сестрой, которая всё время торчит дома.

Хотя история Лирики отличалась от истории Клэр, эти слова были ей знакомы. Столько раз (ещё до того, как они обнаружили в камине лестницу) Софи уходила куда-то и не брала её с собой.

– Она готовится выпорхнуть из гнезда, – сказала Клэр, повторяя то, что мама часто говорила ей про Софи.

Лирика фыркнула, и Клэр вспомнила, какими бесполезными показались ей эти слова, когда она услышала их в первый раз. Что на самом деле подняло ей тогда настроение, так это мамино предложение пригласить её подружку Кэтрин. Они тогда веселились весь вечер, смотря фильмы, которые Софи назвала бы детскими. В Ардене телевизоров не было, но это ещё не означало, что они с Лирикой не могут заняться чем-нибудь весёлым. Клэр запустила руку в карман и вытащила предмет, за которым она зашла в их с Клео комнату, – кусок мела.

– Дай мне свои летуны – попросила Клэр. Когда Лирика удивлённо уставилась на неё, Клэр просто улыбнулась и покачала головой: – Это сюрприз. Не бойся.

Клэр принялась рисовать мелом на обратной стороне её пуант лёгкими движениями. В комнате воцарилась уютная тишина, но там, где Лирика, молчание не может быть долгим.

– Извини, – неожиданно выдала она со своей горы подушек.

– За что?

– За то, что паутчица забрала твои мысли. Если бы она меня не поймала, тебе бы не пришлось вернуться, чтобы меня спасти.

– Верно, – согласилась Клэр, переставая рисовать. – Но тогда я бы не узнала, как задать паутчице вопрос.

– Помнишь вопрос, который ты задала? – спросила Лирика, поднимаясь в постели. – К тебе возвращается память?

– Эм, нет, – ответила Клэр, стараясь не слишком переживать из-за того, что обманывает Лирику. Ведь технически память к ней действительно не возвращалась. Она никогда её и не покидала.

Она продолжила рисовать, и картинки распускались с такой лёгкость, словно им было предначертано появиться на свет…

– О, ого! – Лирика выхватила пуанты из рук Клэр несколько мгновений спустя. – Как красиво! – Она перевернула обувь, чтоб Клэр оценила результат своего труда. Теперь на летунах Лирики красовались два единорога. Один из них встал на дыбы, пронзая рогом месяц, который Клэр только сейчас удалось разместить в углу, а второй единорог перепрыгивал через сцену с задёрнутым занавесом.

– Когда у моей сестры был танцевальный концерт, она всегда просила, чтобы я нарисовала на её чешках что-нибудь на удачу перед выступлением, – объяснила Клэр. – И мел не даст тебе снова поскользнуться. – Чудеса самоцветчиков не имели к этому никакого отношения, хотя мел и был сделан из размолотого камня. Этому полезному приёму она научилась на танцевальных занятиях Софи, когда наблюдала за учениками, втирающими пудру в свои чешки. Ну ладно, может, она чуток посамоцветила, просто чтобы мел продержался чуть дольше обычного и рисунок не стёрся, но не более.