Книга Шанс для дознавателя - Варвара Ветрова

Пока губы сами по себе произносят заученные фразы протокола, я стараюсь впитать букет эмоций, который исходит от свидетеля. Цветочник, по документам оказавшийся мистером Уильямом Остином, действительно ничего не заметил. Более того — вместо четких эмоций мне приходится довольствоваться невнятной смесью из сомнения и неуверенности, обильно приправленной щедрой щепоткой тревоги. После нескольких десятков вопросов, осознав, что ничего не добьюсь, я машу рукой и секретарь быстро заканчивает этот фарс. Остина уводят до завтра, а я не торопясь, как во сне, собираюсь.

— Мейделин, с тобой все в порядке? — раздается над ухом.

Я улыбаюсь пересохшими губами.

— Все нормально, Риндан. Это… бывает.

Максвелл кивает, принимая ответ. И на том спасибо!

— Тебя проводить?

Я уж думаю отказаться, но головокружение не оставляет мне никаких шансов.

— Да, пожалуйста.

Мы покидаем допросную через внутреннюю дверь, выходя туда, куда выводят обвиняемых и свидетелей — в узкий коридор, ведущий в подземелья. Инициатива принадлежит инквизитору и я ему благодарна — повторно пробираться через толпы народу у меня нет никакого желания. Максвелл пропускает меня вперед по ведущей вверх лестнице и придерживает дверь заднего хода. И лишь после того, как мы оказываемся на улице, нарушает тишину:

— С тобой точно все в порядке? Ты очень бледная.

— Да… — я вдыхаю морозный воздух, решаясь на откровенность, — это ежемесячное недомогание.

Он понимает все правильно. Предлагает руку и, аккуратно поддерживая под локоть, ведет к калитке.

— Я приеду после работы. Может, заехать в аптеку?

— Не нужно. У меня аллергия на большинство обезболивающих зелий.

Я хочу добавить, что облегчить недомогание могут только зелья Джо, но вижу подъезжающий экипаж и замолкаю. Позволяю Риндану усадить меня на жесткое, обитое кожей сиденье и улыбаюсь, слыша фразу, которую он бросает вознице:

— Аккуратней, не растряси.

Дома я первым делом набираю теплую ванну и долго лежу в ней, чувствуя, как боль слабеет. Мысли, окутывающие голову большим туманным облаком постепенно рассеиваются, уступая место сути.

Зачем Ульрих пришел на площадь? Вряд ли просто повидаться — наверняка инквизитор на что-то рассчитывал. А на что? Информация? Деньги? Сразу и не скажешь.

Но вот то, что он не ожидал нападения — это факт. Убийца явно подошел сзади — или выждал момент, пока Вермейер повернется к нему затылком. И все бы ничего, кроме одного — незнакомым людям спину зря никто подставлять не будет.

Так что то, что инквизитор знал своего убийцу- бесспорный факт.

Пользуясь тем, что в голове проясняется, я поднимаюсь на ноги. Медленно вытираюсь, облачаюсь в ночную рубашку и, набросив на плечи шаль, делаю себе чай. Дополняю чашку парой крошечных бисквитов и, прихватив с подоконника книгу, поднимаюсь вверх.

Но чтение не идет — я вновь и вновь возвращаюсь к сцене сегодняшнего убийства. Перед глазами стоит застывший взгляд Ульриха и, бессмысленно листая страницы, я вспоминаю все наши встречи. Ночные дежурства, короткие рваные разговоры — инквизитор был немногословен, общался только с парой людей. И жил, насколько я знаю, в часе езды от нашего района.

Что побудило его в предутренний час ехать через весь город к месту встречи? И, если он все-таки приехал…

Внезапная догадка заставляет меня резко сесть. Это не проходит бесследно для моего состояния — низ живота пронзает спазмом и я тихо стону, укладываясь обратно. Но сути не теряю — действительно, нет никакого резона ехать так далеко, если…

… если только он не жил рядом с площадью.

Я запоздало вспоминаю слова Риндана о разыскной службе кардинала. Наверняка в первую очередь обыскали его жилье — и, если ничего не нашли, то явно продолжили искать дальше. А инквизитор, выходит, все это время мог жить практически в пешей доступности от моего дома.

Решив завтра же посетить Лоуренса с этой теорией, я все-таки углубляюсь в чтение, но полностью отдаться книжной страсти не выходит — меня будто постоянно выдергивает из приключений, напоминая о том, что мое разнообразие жизни не хуже. Живот ноет все сильнее и в итоге я сдаюсь — отложив книгу, ныряю в легкую дрему, с каждым мгновением погружаясь все глубже.

Меня будят нежные прикосновения — к волосам, щеке, подбородку. Я сонно улыбаюсь, не торопясь открывать глаза — знаю уже, кого увижу.

— Мейделин… — тихо шепчет Риндан.

Моя улыбка становится шире, когда я внезапно понимаю, что мне до одури нравится, как он произносит мое имя — смягчая “й”, немного растягивая “л”, протягивая, будто пробуя на вкус “н”. От полутонов хрипловатого, уже ставшего родным голоса в груди зарождается приятное тепло.

— Который час? — я все ещё не хочу выныривать из приятной неги.

— Вечер уже. Рабочий день закончен, — открывает карты инквизитор и я все-таки приоткрываю один глаз.

Так и есть — Максвелл, одетый в повседневную одежду, сидит на краешке кровати, внимательно глядя на меня. В комнате тепло, а красноватые блики на противоположной от кровати стене свидетельствуют о ярко горящем огне в камине.

— Как себя чувствуешь? — тихо спрашивает он.

Перед тем, как ответить, я прислушиваюсь к себе и морщусь, ощущая надсадную ноющую боль.

— Не очень. Как на работе?

Но мой вопрос остается без внимания — озабоченно покачав головой, мужчина тянет мое одеяло на себя, а я, не понимая происходящего, тут же вцепляюсь в его край.

— Что ты делаешь?

— Все нормально, — у меня мягко, но непоколебимо отбирают угол одеяла, а Риндан, отбросив в сторону дополнительный источник тепла, кладет свои ладони мне на живот.

— Риндан?..

— Доверься мне, — просит инквизитор и я откидываюсь на подушку, чувствуя волнующее прикосновение через ткань.

Руки мужчины обжигают и я выдыхаю, ощущая, как напрягаются мышцы живота. Видит тримудрая Богиня, я не готова к такому испытанию… искушением. Только не сегодня!

— Сними заклинание, — вновь просит мужчина, а я непонимающе пялюсь на него ещё несколько мгновений, прежде чем до меня доходит. Ну конечно — остатки завесы отрицания, которую я набросила на себя автоматически, ещё по дороге домой!

Я прикрываю глаза, ощущая, как тает невидимый защитный полог, закрывающий мои чувства от окружающих. Одновременно с этим приходит понимание — Максвеллу доступны все оттенки моих эмоций. И мужчина чувствует это — в одно мгновение мир вздрагивает, уступая место калейдоскопу ощущений.

Его ощущений.

— Доверие — процесс обоюдный, верно? — вкрадчиво шепчет мужчина, а я запрокидываю голову и впиваюсь ногтями в перину, чувствуя, как от его ладоней по моему животу бегут электрические разряды. Сменяясь холодком, они будто касаются позвоночника — и сразу же тают, а я… а я в полнейшем недоумении смотрю в стену, понимая — живот больше не болит.