Книга Кьеркегор - Шарль Ле Блан

3.6. Диалектика существования

В своей критике Гегеля Кьеркегор многим обязан Шеллингу, но также «Речам о религии» Шлейермахера и трудам Фихте. Из лекций Шеллинга, прослушанных им в Берлине и позже вызвавших разочарование, датский философ вынес несколько основополагающих идей, громко звучащих в его критике системы Гегеля. В контексте заимствований можно вспомнить, что для логического развития системы и ее становления следует допустить, что самой ей в обязательном порядке должен предшествовать опыт, потому что становление – это идея, происходящая из опыта, а опыт предшествует мысли.

На самом деле дух всегда начинается с реальности. Но если Гегель превращает диалектику в характерную особенность мысли (см. § 2.1), то для Кьеркегора диалектика выступает в роли одной из характеристик существования. Что под этим следует понимать? В общем и целом можно сказать, что существовать означает меняться и проходить через череду трансформаций в процессе становления. Существование есть не что иное, как конкретное, реальное свидетельство перехода от одного к другому. Человек трансформируется, пытается себя понять, не тратя много слов, ищет себя, спорит с собой как с собеседником, при этом плодом его усилий и открытий является «я». На основании этого можно выдвинуть предположение, что диалектика представляет собой характерную особенность существования.

Для ее описания Кьеркегор использует термин Vorden (напоминающий немецкое Werden), означающий существование в процессе становления, перемен и вечного движения вперед, а также слово Tilvoerelse, состоящее из префикса Til, означающего «до», и существительного vcerelse, образованного от глагола «быть». Отсюда видно, что Кьеркегор связывает усилия, направленные на движение к чему-то новому, – здесь мы возвращаемся к идее существования как возможности, – с самим понятием бытия.

Все ключевые концепции Кьеркегора по сути своей диалектичны, ведь каждая из них по-своему определяет ситуации, характеризующиеся движением к чему-то другому: сомнения, тревога, смерть, мгновение, отчаяние, неуверенность, ирония, юмор, двойственность, уникальность, прыжок и т. д. В то же время все эти устремления обретают цель в христианстве, знаменующем собой конец диалектических логических противоречий. В его рамках бытие и становление едины: быть христианином мало, нужно еще им стать. Вот какую мысль мы хотели донести, когда чуть выше говорили, что диалектика Кьеркегора в отличие от диалектики Гегеля является характеристической особенностью не мысли, но существования.

Христианство, правда, само по себе тоже диалектично: чтобы родиться для веры, нужно умереть для разума; чтобы исцелиться, надо страдать; Христос умер, чтобы воскреснуть; он образец для подражания, но в то же время является исключением. Следуя этой модели, можно прийти к выводу, что экзистенциальная диалектика Кьеркегора базируется не на синтезе, а на прыжках. По мнению философа, диалектические трансформации по сути своей не количественны (потому что основаны на скачках), а качественны (к примеру, обращение атеиста в веру). Как следствие, диалектика Кьеркегора, ориентирующаяся на категорию качества, не может стремиться к достижению объективного результата, в чем бы он ни заключался. Она всегда субъектна и связана с конкретным индивидом, погруженным в существование, но при этом не разрешившим противоречий. В диалектике существования нет гегелевского Aufhebung, то есть снятия, в котором присутствует как отрицание, так и сохранение. Как же это следует понимать?

Предположим, наша бабочка расправляет крылья и взлетает. Мы видим ее в определенном месте (здесь) и в определенный момент времени (сейчас). Чуть дальше порхает другая бабочка, для которой существуют свои «здесь» и «сейчас». Диалектика Гегеля учит, что понятия «здесь» и «сейчас» представляют собой не абсолютную, но относительную реальность, выражающую (синтез) единство нашего чувственного восприятия. Снятие – это понятие, указывающее на то, что внутри синтеза (единения) продолжают существовать различные составляющие его моменты. Однако эти моменты являют собой уже не абсолютную, а, скорее, относительную реальность: хотя может существовать множество «здесь» и «сейчас», наше восприятие все равно остается единым и целостным. В рамках экзистенциальной диалектики Кьеркегора преодолеть эти «здесь» и «сейчас» далеко не так просто. Как раз наоборот, нельзя относиться безразлично к «здесь» и «сейчас», когда жизнь предлагает нам великое множество вариантов. Мы не обладаем о себе научными познаниями, а лишь знаем себя на основании личного опыта как конкретного индивида, который любит, страдает и умирает. Для Кьеркегора эти противоречия нельзя устранить в реальности. Да, это можно сделать в воображении либо в выдуманной действительности, но в реальной жизни, отталкивающейся от индивида и субъективности, нечто подобное представляется невозможным. Поэтому главное, чему нас должна научить экзистенциальная диалектика, сводится к тому, что субъективность есть истина, о чем наглядно свидетельствует страдание, ибо оно представляет собой не какую-то концепцию, основанную на объективных муках, но субъективные мучения конкретно взятого индивида. В вопросах религии, к примеру, гегелевская диалектика начинает с культа, переходит к детерминированной религии и заканчивает религией откровения, которая через опосредование осуществляет переход от всеобщности к обособлению, а потом и к выявлению. Что же касается экзистенциальной диалектики, то она движется намного медленнее. Поскольку религия представляет собой преимущественно отношения индивида, или субъективности, с абсолютом, то об этих отношениях следует задуматься. Именно это наделяет христианство качествами религии. И что же мы видим в христианстве? Бога, позиционирующего себя как человека; Спасителя, который не может спасти самого себя; грешника, существо несовершенное, вступающего в контакт с Богом, существом совершенным. Из этого напрашивается вывод о том, что христианство есть, по сути, не что иное, как парадокс. А парадокс является не знанием и не логической уступкой, а, скорее, категорией, то есть структурой, придающей воззрениям и концепциям определенную форму. К парадоксальной концепции можно подходить с точки зрения не разума, а веры. Но что есть вера? Это субъективная убежденность, требующая определенного поведения и соответствующего ей образа жизни. Верить означает быть. Поэтому с позиции христианина ни о каком синтезе в данном случае и речи быть не может по той простой причине, что в основе веры лежит парадокс («Дневники», VIII, А 11). Ключевые категории религиозной мысли выходят за рамки мышления, не могут быть объектом синтеза, их нельзя анализировать под углом объективного, абсолютного знания. Человек есть и всегда будет оставаться грешником. Его природу не уничтожить неким высшим опосредованием, и парадокс, который представляет собой христианство, никуда не денется.

Предложенный Кьеркегором парадокс здесь противопоставляется опосредованию и синтезу и выступает в роли движущей силы экзистенциальной диалектики. Если диалектика Гегеля стремится к примирению различных членов через опосредование, – примирение и опосредование впоследствии должны привести к истине, – то диалектика Кьеркегора призвана указывать на невозможность примирения противоположностей и выявлять вышеозначенный парадокс как форму высшей истины, как истину, выражающую непреходящий антагонизм между человеком и абсолютом.