Книга Кьеркегор - Шарль Ле Блан

все, что происходит, доступно органам чувств, во времени и истории, но сам акт наступления события остается невидимым. Стало быть, по убеждению Кьеркегора, вера является орудием истории. Если мы не в состоянии трактовать ни прошлое, ни историю, которые не связаны с необходимостью, то сам смысл истории принадлежит вере. Вера – это смысл становления истории, который не может сводиться к богоявлению, то есть машинальному откровению, ниспосланному нам Богом в виде последовательности тех или иных событий. Смысл истории можно обнаружить лишь через отношения веры между индивидом и Богом, вписанных в мгновение – парадоксальное проявление вечности, понять которое дано только с помощью веры. Христианство воплощает собой данный парадокс пришествия Бога в подлунный мир. Эти отношения представляют собой божественное откровение, приоткрывающее перед индивидом врата истины. Ведь человек живет во лжи и неведении, и это, помимо прочего, свидетельствует о греховности его природы. И христианство Кьеркегора, как уже говорилось выше, выступает против учения Сократа.

По отношению к человеку истина трансцендентна и никогда не бывает неотъемлемой частью нашего мира. Стало быть, чтобы прийти к ней, человеку нужно войти в контакт с трансцендентностью, с Богом. И вот здесь как раз начинаются трудности, ведь человек должен прийти не просто к истине, а к той истине, которая вдохнет в «я» новые силы возможного и, тем самым, положит конец тревоге и отчаянию. Таким образом, для индивида, занимающего центральное место в учении Кьеркегора, коль скоро к поиску истины и контакту с абсолютом индивида подталкивают экзистенциальные требования, главная проблема заключается в том, чтобы стать христианином. Для этого, в первую очередь, нужно отказаться от спекулятивного подхода: индивид не является предметом той или иной спекулятивной системы, которая низвела бы его до маленькой части чего-то большого, раз он представляет собой одну из двух сторон отношений, посредством которых в мир приходит истина. Наконец, именно в этом заключается главный смысл критики Кьеркегором Гегеля.

3.5. Патетика

Патетика, или экзистенциальный пафос, происходят от греческого riaipoq – «то, что ощущается, то, что чувствуется». К нему повсеместно прибегают в музыке и литературе для выражения ярких эмоций. В философии данный термин под эстетическим углом упоминал Шиллер для обозначения одной из форм возвышенного, присутствующего в объекте, представляющего для человека физическую угрозу («О патетическом», 1793). Что касается Кьеркегора, то он вкладывает в это понятие куда более широкий смысл динамики сознания, столкнувшегося с Вселенной. Для датского философа «пафос представляет собой не только испытываемое, но также отношение с окружающим миром, контакт с ним». Таким образом, патетика связана с понятием диалектики, поскольку диалектика, как будет продемонстрировано ниже, настаивает на отношениях субъектности с миром, при этом превращая ее в объект мысли и придавая ей новую динамику.

Патетика, то есть экзистенциальный пафос, стремится к действию или, если угодно, к трансформации существования[23]. Ее цель сводится к установлению абсолютных отношений с абсолютом. Для этого индивид должен пройти через страдание, потому что только страдание может отвратить нас от случайных, второстепенных целей, которые перед нами то и дело ставит жизнь, как продемонстрировали два примера, рассмотренные в главе о жизни «эстетика». Страдание является основополагающим выражением патетики.

Страдание нельзя отменить ни игрой разума, ни умозрительными философскими размышлениями. Индивид не в состоянии выйти за пределы страдания. Напротив, страдание является явлением, размышления над которым позволяют человеку стать хозяином собственной жизни («Послесловие», стр. 300). Поэтому индивид должен то и дело страдать, чтобы постичь себя, а не поступать подобно поэту, который использует страдание в качестве орудия своего творчества, но при этом забывает об обязанности его постичь. В этом отношении труд поэта представляет собой не что иное, как попытку уклониться от страдания. А тот, кто постоянно подвергается страданиям со всеми вытекающими отсюда последствиями, обязательно устанавливает безусловный контакт с абсолютом, ибо Бог живет, «чтобы оживлять сердца сокрушенных» («Книга пророка Исаии», 57, 15).

Будучи гарантией таких отношений индивида с абсолютом, страдание является особым уделом религиозного человека[24]. По убеждению Кьеркегора, «страдание представляет собой способ выражения отношений с Богом» («Послесловие», стр. 306). По этой причине, чтобы понять, поддерживает ли индивид всепоглощающие отношения с абсолютом, нужно посмотреть, приходится ли ему страдать. В отсутствие страданий ему не остается ничего другого, кроме как предаваться отвлеченным размышлениям либо следовать по пути поэта.

Существует страдание скорой смерти. В этом состоянии человек понимает, что невозможно наладить неразрывный контакт с абсолютом, преследуя относительные цели. Но вместе с этим такие отношения сами по себе тоже представляют страдание, ведь человек понимает, что перед лицом Абсолюта он есть полное ничтожество и его отношения с ним сводятся к тому, чтобы и дальше пребывать в этом состоянии бессилия, осознавая всю свою презренность. Более того, страдая все больше и больше и по мере этого все больше познавая свою внутреннюю сущность, индивид осознает, что его отношения с абсолютом носят искаженный характер, ведь как грешник он знает о своих проступках и понимает присущую ему несостоятельность перед лицом Абсолюта, перед лицом Бога. Существование и прегрешения, как мы уже говорили, неотделимы друг от друга. Именно поэтому индивида влечет к Абсолюту, что лишь усугубляется сильным страданием от сознания собственной вины.

Обращение к теме страдания позволяет Кьеркегору еще раз подчеркнуть глубинное различие между философией и религией: ту или иную философскую доктрину можно охватить и понять только умозрительно, в то время как религиозная доктрина обретает конкретное воплощение в жизни.

«И если вообще может встать вопрос о понимании применительно к этому второму учению, тогда понимание должно быть примерно таким: я должен понять, что в этом нужно экзистировать, я должен понять трудность экзистировать в этом, я должен понять какую трудную экзистенциальную задачу это учение ставит перед своим учеником» («Послесловие», стр. 255, прим. 1).

Но ведь подобное внутреннее понимание возможно лишь через патетику или, иначе говоря, через страдание, через осознание своей вины, и, как следствие, придание более глубокого характера своему «я». Эту работу по экзистенциальному углублению, осуществляющемуся посредством страдания, Кьеркегор называет диалектикой.