Книга Штормовое море любви - Марион Леннокс

И он по‑прежнему держал ее за руку.

— Но почему? Почему я? И почему сейчас? Я уверена, что служба юридической помощи не приоритетная проблема для твоей страны.

— Да, не приоритетная. Но нужда в ней вполне реальна, как и моя нужда. Надеюсь, и твоя тоже. Клэр, тебе опасно оставаться на острове. Ты должна это понимать. Скоро нас заберут. Когда это произойдет, на нас будут обращены взгляды всего мира. Прости, но с этим я ничего не смогу поделать. Не смогу избавить тебя от пристального внимания прессы в Австралии. А вот в моей стране смогу. До определенной степени. Дворец может попросить о такой услуге. Да, определенные спекуляции неизбежны, но с этим можно жить. Главное, что я встретил тебя, и твои способности как юриста произвели на меня впечатление.

— Ты ничего не знаешь о моих способностях.

— Знаю. И не сомневаюсь в том, что они блестящие. Но не я один верю в тебя, скоро в этом убедится весь мир. Не пройдет и двух минут после нашего приземления в Хобарте, как будет получен документ о мере пресечения в отношении этой отвратительной Фелисити и ее друзей. А если появится хотя бы намек на неподобающее поведение фирмы, где ты работала, их ждет иск о клевете с требованием такой суммы, что им не поздоровится. Клэр, мое предложение более чем разумно, но я не об этом. Дело в желании. Если все пойдет по моему плану, я не смогу проводить с тобой много времени до самого бала. Но у тебя достанет возможностей видеться со мной, а у меня с тобой, чтобы решить, хватит ли у нас смелости пойти дальше.

— Смелости?

— Это потребует определенной смелости.

Рауль перебирал ее пальцы такими нежными соблазнительными движениями, что ей невольно захотелось прекратить разговор и направиться в спальню, пока еще есть время. Но, конечно же, это невозможно. Рауль говорит разумные вещи, и она должна его выслушать.

Разумные? Лететь на другой конец света с принцем? Ей? Клэр Тремейн?

Голова шла кругом. И похоже, единственное, что помогало устоять на ногах, — это рука Рауля, державшая ее руку. Но этому нельзя доверять.

— Это потребует смелости, — повторил он, будто понимал, что она с трудом его слышит и еще меньше понимает. — Но то, что я предлагаю, поможет снять напряжение, тем более я придумал отличный способ это сделать. Ты пробудешь в моей стране до бала и пойдешь туда в качестве моей партнерши.

Рауль снова одарил ее улыбкой. Лучше бы он этого не делал. От этой улыбки соображать стало еще труднее.

— Это будет любезность с твоей стороны, потому что облегчит мне жизнь, и бабушка с дедушкой будут счастливы.

— Тем, что ты танцуешь неизвестно с кем?

— Едва ли они смогут считать тебя неизвестно кем после того, как ты спасла меня.

— Ты сам в это не веришь.

— Клэр, прекрати увиливать. У тебя будет билет, чтобы сразу после бала вернуться в Австралию. Якобы для того, чтобы исследовать возможность создания у нас службы юридической помощи. Не якобы, а на самом деле. У тебя будет время осмыслить то, что увидела и что чувствуешь ко мне. У нас обоих появится время. Ты вернешься домой, имея работу, мы оба сможем подвести итоги и разобраться в себе. Никакого давления. Ты сама решишь, что делать дальше.

«Никакого давления».

Никакого давления?

Казалось, у нее сейчас лопнет голова.

— Ты сам не понимаешь, о чем просишь.

Рауль взял ее за обе руки и повернул к себе, чтобы она смотрела прямо на него. Клэр вдруг рассеянно подумала, что кофе совсем остыл. Вот так всегда, когда пьешь бурду. Обязательно отвлечешься на какого‑нибудь принца.

— Нет, я понимаю, о чем прошу. У тебя шок. Однако в тот момент, когда ты вытащила меня из воды, я уже знал, что твоя жизнь изменилась. Ты не каждый день спасаешь принцев, а потом на несколько дней оказываешься с ними на необитаемом острове, где на тебя не давит назойливое внимание прессы. Это у тебя еще впереди, уж извини. Но между нами происходит то, от чего я не готов отказаться. Я пытаюсь переписать историю Золушки, сделать все, чтобы ты смогла пройти через это, не поступившись собственным достоинством, попасть во дворец, познакомиться с моими родными и увидеть все как есть. А потом ты явишься на бал как почетная гостья, и мы будем танцевать, много танцевать. Правда, в действительности принц должен танцевать и с другими, чтобы никого не обидеть. И ты тоже будешь танцевать с другими, потому что мужчины непременно выстроятся в очередь к тебе. А в полночь…

— Кстати, где моя хрустальная туфелька? — Клэр попыталась улыбнуться, хотя голос дрожал.

Рауль улыбнулся.

— В этом месте сценарий меняется. Когда бал закончится, я посажу тебя в карету, которая не превратится в тыкву. Тебя будет ждать твой багаж и обратный билет в Австралию. Я не побегу за тобой вслед. Ты свободный человек, Клэр. Если согласишься, будешь заниматься делом, которое нужно моей стране. А потом решишь, хватит ли у тебя смелости вернуться.

— Зачем мне возвращаться?

— Хотя я знаю тебя так мало времени, однако подозреваю, что буду тебя ждать.

— Я ничего не обещаю.

— Мы оба не даем никаких обещаний. И оба это знаем. Но это шанс, наш единственный шанс подождать и понять. Если у тебя хватит смелости, моя Клэр.

— Я не твоя Клэр.

— Да, ты своя собственная Клэр, и тебе решать, поедешь ли ты со мной, чтобы дать нам шанс.

Что могла женщина ответить на это? Как могла, глядя в эти глаза, сказать «нет»?

Может, она и смелая, но сейчас чувствовала, что ноги ее не держат и она вот‑вот упадет.

— Клэр? Ты поедешь со мной?

— Да, поеду.

А потом небо раскололось.

В два часа пополудни к острову на небольшой высоте подлетел маленький самолет.

Пожив в изоляции четыре месяца, Клэр считала пилотов этих самолетов, как и моряков грузового катера, своими друзьями. Хотя эти люди просто делали свою работу. Она не могла даже поговорить с ними и не знала, как их зовут, но всякий раз, когда они прилетали, выходила на улицу и махала им. Иногда самолет летел так низко, что ей удавалось разглядеть людей, которые махали ей в ответ.

Они как раз закончили ланч, прошедший почти в полном молчании. Похоже, каждый был слишком занят своими мыслями, чтобы говорить. Рауль сделал несколько практических замечаний, Клэр их выслушала, правда, ее занимал лишь один вопрос: на что она согласилась?

Звук самолета она восприняла с облегчением. Выглянув в окно, задумалась.

— Если я выйду на улицу и помашу им, они подумают, что все хорошо. Они могут даже не заметить твой SOS.

— Не может быть, чтобы не заметили. Если ты не выйдешь, они могут подумать, что ты ранена. Мне не хватило камней, чтобы описать проблему в деталях. Клэр, они должны нас увидеть. Обоих. Полагаю, они уже поняли, что обычно ты тут одна? Пусть увидят нас. Обломки «Роузбад» на берегу говорят сами за себя. Пошли.