Книга Звезда любви - Дебора Тернер

А потом стало еще хуже: к Монике явился адвокат Фрэнк Поллак для, как он выразился, приватной беседы. Это был пожилой мужчина, очень холеный, с загорелым лицом и гладко причесанными темными волосами. Извинившись за вторжение, он присел на край стула, положив на стол перед собой кожаную папку, и вперил взгляд в Монику. Она молчала, погруженная в собственные мысли, и не обращала внимания на затянувшуюся паузу.

Наконец он откашлялся и начал:

— Знаете ли вы, мисс Брэдли, что мистер Хоуп за несколько дней до своей трагической гибели переписал на ваше имя виллу «Звезда любви» и прилегающие к ней земли?

Моника удивленно взглянула на него и покачала головой. Это было так неожиданно, что она просто не находила слов. Зачем он это сделал? Он как будто предчувствовал близость смерти. Нет, нельзя об этом думать, иначе сам факт его гибели превращается из случайности в предопределенность.

— Значит, не знаете. — Фрэнк с видимым недоверием смотрел на нее. — Тогда, может быть, вы знаете, где завещание мистера Хоупа?

Моника пожала плечами.

— Откуда мне знать?

— Ну конечно. — Он потер руки и нахмурился. — Все это очень странно, мисс Брэдли. Позвольте, я объясню вам.

— Это действительно необходимо? — устало спросила Моника.

— Да. Так вот, еще много лет назад мистер Хоуп составил завещание в пользу своего прямого наследника, которому доставалось все движимое и недвижимое имущество. А в день гибели он приехал ко мне в офис, потребовал вернуть ему документ и написал доверенность, передающую его собственность в ваше владение. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Не очень. — У нее болела голова, а смысл сказанного размывался, словно слой свежей краски под дождем.

— Возникают определенные подозрения.

— Какие?

— Ну... Подумайте сами: человек все оставляет вам и в тот же день погибает при довольно странных обстоятельствах...

Моника вскочила и едва удержалась от того, чтобы не дать ему пощечину.

— Как вам не стыдно! — воскликнула она. — Господи, да как такое могло прийти в голову?

Адвокат с равнодушным видом выслушал ее гневную тираду, потом встал и, не прощаясь, направился к двери. Уже ступив за порог, он бросил через плечо:

— Хоть я и не имею права разглашать тайны, я разыщу наследника мистера Хоупа и поставлю его в известность о случившемся. Он имеет юридическое право потребовать аннуляции последующего документа.

— Уходите! Оставьте меня в покое!

У Моники больше не было сил переносить окружающую действительность. Она не появлялась в своем ателье, отключила телефон и полностью отгородилась от внешнего мира, запершись на вилле. Несколько дней подряд она часами сидела на пляже или бродила по берегу, подставляя лицо соленому ветру. Или, поддавшись внезапному душевному порыву, бросалась в залив и, заплыв подальше, ложилась на воду и смотрела, смотрела до боли в глазах на недоступно высокое небо, а волны покачивали ее, словно успокаивая.

А по ночам было страшно: Моника не верила в привидений, но ей постоянно казалось, что кто-то ходит по дому, а иногда даже слышался хрипловатый лай Пинки. Она постоянно находила вещи, принадлежавшие Грегори, — очки для чтения, трубку, пакет с табаком, заложенную цветком иммортели книгу, которую он уже никогда не дочитает, его любимую синюю кружку.

Моника забиралась с головой под одеяло, включала телевизор, чтобы нарушить тишину, и лежала до рассвета без сна, прижимая к груди плюшевого медвежонка, подаренного Грегори на Рождество. А на рассвете, когда за окнами раздавалось птичье пение, приходил сон — нервный, рваный, наполненный кошмарами, после которых оставался горький привкус и тоскливое покалывание в висках.

Постепенно Моника привыкала к мысли, что Грегори нет и никогда уже не будет рядом. Это не означало, что она примирилась с его бессмысленной гибелью. Но ведь он взял с нее обязательство: продолжать жить во что бы то ни стало, и она старалась не обмануть его, пусть сейчас и навсегда он был далеко-далеко.

Вспомнив слова адвоката о завещании, Моника перерыла весь дом, заглянула в ящики стола, разобрала несколько коробок с документами, но ничего не обнаружила. Зато нашла несколько старых писем в истертых конвертах, писем почти тридцатилетней давности, бережно хранимых в пластиковом пакете.

Моника развернула их и прочитала несколько фраз, написанных лиловыми выцветшими чернилами: «Ты совсем забыл обо мне, любимый, а осень в Лондоне так печальна без тебя. Наш малыш уже улыбается и тоже скучает, хоть никогда и не видел своего отца. Может быть, ты все-таки приедешь? Люблю тебя».

Она была потрясена — значит, у Грегори была семья и ребенок? Но почему же он ни разу не упомянул об этом? И снова вспомнились слова адвоката о прямом наследнике. Все это казалось очень странным, и Моника не могла понять, почему вдруг Грегори уничтожил завещание, а виллу передал ей. И самым неприятным было то, что ее снова подозревали в каких-то интригах и чуть ли не воровстве. Различие в ситуации с Майклом заключалось в том, что теперь она никак не могла доказать своей невиновности.

А еще через несколько дней к ней явились поверенные из банка и сообщили, что Грегори задолжал достаточно большую сумму и, чтобы покрыть долги, вилла будет выставлена на аукцион. Это новость потрясла Монику до глубины души — она и представить не могла, что покинет этот дом, ставший для нее таким родным. Но придумать, как его сохранить, не получалось.

Если бы не Майкл, вернувшийся к тому времени из Италии с юной невестой, у Моники не было бы ни одного шанса. Но ему удалось добиться сначала отсрочки, а потом переписать долг на Монику: она обязалась в течение тридцати месяцев выплатить все задолженности и проценты по ним, и тогда вилла снова возвращалась к ней. Условия были кабальные, но это был единственный выход.

8

Крупные холодные капли дождя упали на запрокинутое лицо, и Моника очнулась. Сначала не могла понять, где находится и почему вокруг такой мрак. Она настолько погрузилась в прошлое, что настоящее казалось теперь слишком нереальным.

Внезапно ей послышался какой-то странный шум. Насторожившись, Моника привстала, вглядываясь в темноту. На мгновение ей почудилось, что она видит расплывчатую бледную фигуру, приближающуюся к ней. Она закричала и вскочила, опрокинув кресло.

Потом решилась приблизиться — это было забытое на сушилке белое полотенце. Что ж, глупо было бы ожидать, что призрак Грегори явится сюда, чтобы дать дельный совет. К тому же самому главному он и так научил Монику — если тебе очень плохо, представь, что все прекрасно, и жизнь хоть не намного, но станет легче.

Пора было возвращаться в город. Но расставаться со «Звездой любви» не хотелось: вполне могло случиться так, что она никогда больше сюда не попадет. Тщательно заперев дверь и ворота, Моника направилась к машине. И уже мчась по совершенно пустому в этот предрассветный час шоссе, вдруг подумала о том, каким образом Энтони с гостями могли попасть на виллу. Ведь ключи были только у Моники, а второй экземпляр, принадлежавший когда-то Грегори, хранился в банковском сейфе.