Книга Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова

Чего уж тут не понять, Сергуня. В который раз за последниеполтора дня я принялась шмыгать носом.

— Расскажи мне, что произошло. И куда ты дела орудиеубийства?

— Унесла с собой.

— Лихая девка! — Он посмотрел на меня с плохоскрываемым восхищением. — В реку, что ли, выбросила?

— Ну да.

— Это правильно. Я бы и сам выбросил. Нет орудияубийства — нет состава преступления.

— Ты думаешь?

— Я, конечно, утрирую. Но без главной улики им придетсятуго. Покажешь место?

— Покажу.

— Умница. Ты его ножом, да?

— Да. Ножом.

— А чем он тебе насолил, покойник-то?

— Это связано с его женой. — Пора выводить Сергунюна магистральный путь.

Синенко приоткрыл рот, несколько секунд молча разглядывалменя, а потом хлопнул себя по лбу.

— Черт! Ну конечно! Теперь я понял, почему в «Европе»мне показалось, что я где-то тебя видел… Ты похожа на его жену, точно! Тыспециально все подстроила? Эту встречу, я имею в виду?

— Да, — сказала я чистую правду.

— То-то он так ополоумел, когда увидел тебя! Я жепомню. Чуть в осадок не выпал… Подожди, у меня где-то были ее фотографии.

Он вскочил и бросился к стеллажам. Я затаила дыхание. Если уСергуни есть досье на Аллу Кодрину, мой приход сюда можно считать единственноверным шагом.

Синенко достал с одной из верхних полок пухлую папку,раскрыл ее и вытащил пакет с фотографиями. После этого папка сразу отправиласьна место, а репортер снова оказался рядом со мной.

— Вот, смотри.

Он извлек фотографии из пакета и протянул их мне.

Это были посмертные снимки жены Киви. В жизни не виделазрелища ужаснее и потому сразу же ухватилась за спасительный денатурат. Влив всебя порядочное количество жидкости, я наконец-то смогла отнестись кфотографиям спокойно.

Скорее всего Сергуня позаимствовал снимки уфотографа-оперативника. Алла Кодрина не просто пала жертвой несчастного случаяили трагических обстоятельств.

Она была убита.

Об этом красноречиво свидетельствовала зияющая рана назатылке. Алла Кодрина лежала лицом вниз, в луже собственной крови.

Сергуня заглянул мне через плечо и ловко выхватил из рукфотографию.

— Не та. Лица здесь не видно. Подожди… Переворошив всюстопку, он извлек две — не такие кровожадные, как предыдущая. Теперь Алла былаперевернута на спину и казалась спящей. Даже черные пятна вокруг головывыглядели не очень удачным продолжением ее волос. Карие глаза Кодриной былишироко открыты, а брови — удивленно приподняты. В уголках рта застыла улыбка.Эта улыбка что-то живо напомнила мне… Какую-то ситуацию, какое-то совершенноопределенное движение… Но мысли по этому поводу я решила заткнуть кудаподальше. Во всяком случае, на время.

Вторая фотография была почти точной копией первой, воттолько снята она была более общим планом. Голая грудь покойницы не вызвала уменя особых восторгов. Прямо скажем, в нашем ремесле ей делать нечего. Хотяотдельные мужики и запада…

— Ну как? — Голос Синенко прервал поток моихощущений.

— Прыщи, — я прищурилась. — Если смазатьзеленкой, то через неделю все пройдет.

— Ты о чем? — удивился Сергуня.

— О сиськах, — протянула я по инерции. И тотчас жеосеклась. Не хватало еще проколоться таким идиотским образом.

— Убери их, пожалуйста, — я попыталасьреабилитироваться и снова захлюпала носом. — Это ужасно, ужасно…

— Прости, я понимаю. Зрелище не для слабонервных. А длятебя особенно.

Интересно, какую историю наших с покойной взаимоотношенийнашептывают ему сейчас воспаленные мозги? Нужно уловить направление их движенияи попытаться не разочаровать Сергуню. Мой визит в «Европу» был не случайным,это он сообразил. Как и то, что я, не мудрствуя лукаво, закосила под убитую.Значит, по логике вещей, знала ее. А дальше? Что дальше?

В жизни своей я не напрягала извилины столь интенсивно, какв последние сутки. Так и подохнуть недолго от какого-нибудь тупогокровоизлияния в мозг…

Что же дальше, черт возьми?

Я искоса взглянула на Сергуню.

Судя по всему, у него есть два варианта. В одном из них какцель выступает Киви, в другом — его покойная жена. В первом случае явоспользовалась сходством с Аллой, чтобы поближе подобраться к виолончелисту(для каких-то там хрен его знает целей). И тогда она — средство.

Во втором — я опять же воспользовалась сходством с Аллой,чтобы отомстить за ее смерть. И тогда она — цель.

Второй вариант выглядел предпочтительнее. Во всяком случае,облагораживал мой образ. В убийстве из смести есть что-то неуловимопритягательное… На нем я и решила остановиться, тем более что мне на помощьпришел сам Синенко.

— Вы были подругами? — аккуратно спросил он у меня.Нет, «подругами» — это чересчур. Это пахнет неуставными взаимоотношениями. Ну,с каких это пирогов подруга начнет мстить за подругу, если существуютправоохранительные органы? Нормальная подруга дождется результатоврасследования и будет навещать родителей покойной по праздникам…

— Нет, — я качнулась и едва не придавила скотинуИдисюда, снова впрыгнувшего на диван. — Мы были больше чем подругами.

Сергуня выгнул ноздри, и я явственно увидела скандальныезаголовки статей, которые с помпой выйдут в «Петербургской Аномалии».

— Мы были больше чем подругами, — упрямо повторилая. — Мы были сестрами.

— В каком смысле — сестрами? Во Христе, что ли?

— В прямом смысле. В физиологическом.

— Ну да! — Синенко присвистнул. — А дальшечто?

— Я точно знаю, что это он… Он убил Аллу… Ведь дело нераскрыто. И убийцу не нашли. — Я била почти наверняка, я вспомнила наш соСтасом последний разговор, в котором он туманно намекнул на тухлую историюгибели Кодриной.

— Не нашли.

Слава богу! Поехали дальше.

Я столько раз имитировала оргазм в койке, что сымитироватьправедный гнев в жизни мне не составило особого труда:

— Он воспользовался тем, что неуязвим, что защищенсвоим именем… Я не могла больше ждать, я хотела взглянуть ему в глаза…

— Здорово! — искренне одобрил мой пафос Сергуня. —Суд тебе поверит. Вот только у Аллы Кодриной ни когда не было сестры.

У меня отвисла челюсть. Какая осведомленность, надо же!

— Как это не было? А я?

— Не знаю. Брат у нее есть, это точно. Филипп Кодрин,сотрудник Эрмитажа. Я собрал все, что было по этому делу. И Варвара Сулейменованигде не упоминается. Извини.