Книга Валерьянка для кота. Вторая книга - Ольга Гринвэлл

Пока Лера размышляла, Михаил вспенил на вехотке гель и стал нежно водить по ее спине, плечам, груди. Девушка замерла. В том, как они стояли друг против друга в стеклянном колпаке душевой кабины, было столько неизмеримой чувственности, в потемневшем, застрявшем на ее губах взгляде, в неторопливых движениях… Словно они кружились в медленном танце. Она охнула, отстранилась, когда мужская ладонь скользнула промеж ее ног.

— Тебе больно? — прошептал, губами ловя мочку ее уха. — Прости меня, прости, хорошая моя. Я не знал. Обещаю, что никогда не причиню тебе боль.

— Уж извини, что забыла сообщить, — девушка не смогла обойтись без сарказма. — Да ты и не спрашивал.

— Черт, тебе двадцать пять...

— И все эти годы я берегла себя для мужа.

Он усмехнулся.

— А если бы осталась старой девой?

— Ну как видишь — не осталась. — Лера развела руками.

— Благодарю за такой неожиданный подарок, хотя ужасно не люблю сюрпризов.

Девушка кивнула на по-прежнему упрямо вздыбленный член.

— Долго он ещё будет такой? Что ты с ним собираешься делать?

Миша рассмеялся, выключил воду.

— Все зависит от тебя, и я ума не приложу, что ты собираешься с ним делать. — Открыв кабину, стянул с крючка большое банное полотенце и набросил на Леру. — В конце концов, это из-за тебя он так вырос.

Девушка хихикнула. Неожиданно для себя поняла, что смущение и страх исчезли, словно их смыло вместе с водой в сливное отверстие. И Михаил, стоявший перед ней обнаженный, уже не пугал. Похоже, муж тоже понял это, потому что, взяв Леру за руку, потянул вниз.

— Для начала можешь прикоснуться к нему. Не бойся, он не укусит. Он любит ласку.

Лера не успела ничего сообразить, как ее ладонь уже обвилась вокруг крепкого и упругого, слегка подрагивавшего ствола. Она кинула взгляд на лицо Котенкова — веки закрыты, нижняя губа прикушена. Ох, как дико страшно и в то же время необычайно интересно. И почему ее трясёт как в лихорадке и ноги слабеют, словно вот-вот подкосятся и она рухнет на пол?

— Черт, — хмыкнул, уткнулся ей в макушку. — Мне нравится. Очень.

Глава 27

Михаил еле сдерживался. Кто бы мог подумать, что Валерия Самойлова, эта оторва, про которую плели паутину сплетен в соцсетях и перешептывались за спиной, оказалась невинной овечкой?! Совершенно наивной, видевшей половые акты, по всей вероятности, только в кино и не ведавшей мужских ласк! Только и умела, что целоваться. В двадцать пять лет! Мужчина мечтательно прикрыл глаза — он станет ее учителем, тем, с которым она познаёт вершину наслаждения. Все-таки их брак хоть и не обещал отсутствия шероховатостей и ухабов, но ради этой женщины он постарается сделать его счастливым. Глядя сейчас на Леру сверху вниз, притихшую, растерянную и дрожавшую, осознал, что готов стать ее единственным мужчиной навсегда.

— Что теперь? — она подняла на него огромные и такие неожиданно наивные глаза.

Ну что тут скажешь? Какого ответа она ждала — что теперь будет с ними или что ей делать с его членом?

Он выбрал единственно правильный сейчас ответ — вновь подхватив ее на руки, Михаил протаранил плечом дверь из ванной в спальню и, в два шага добравшись до своей широкой кровати, уложил на неё Леру.

— Хочу тебя... — губы прошлись от плеча к шее, а руки уже блуждали по телу девушки, исследуя каждый сантиметр.

С неловкостью, а потом неистово, Лера обняла мужа. Его ладонь протиснулась между их телами и, почувствовав, как девушка снова боязливо сжалась, Михаил нашёл губами ее губы, нежно обвёл их языком.

— Ты невероятная… моя, — раздвинул ее лепестки, проникая сначала одним пальцем, затем и вторым, слегка потирая маленький нежный комочек и заставляя Леру исступленно стонать, извиваться под ним. — Я буду осторожен.

Ему хотелось вновь войти в эту тесную уютную норку и на этот раз сдержанно, не торопясь. Она зажмурилась в ожидании боли, когда головка проникла чуть внутрь, останавливаясь около самого входа, и мужчина замер на мгновение, раздвинул чуть пошире бёдра девушки. Перевёл дыхание — невмоготу ждать. Хотелось безудержно ворваться, на самую глубину, впечататься яйцами в ее ягодицы. Черт...

Такая уже влажная, истекающая этим чудесным женским нектаром и  узенькая, словно лайковая перчатка, что он с трудом поместился и теперь ждал, боясь продвинуться глубже.

— Лера? — шепнул, спрашивая.

— Продолжай, — выдавила она из себя, неосознанно впиваясь ногтями ему в спину.

Он двигался медленно, сначала не погружаясь целиком, вглядывался в ее лицо, слизывая языком слезинки, стекавшие из-под ресниц. Сладкая судорога в самом паху заставила его захлебнуться рыком, жаркая волна буквально затопила все тело наслаждением, и уже невмоготу было сдерживаться и что-то соображать. Толкнулся в самую глубину, ещё и ещё раз, и из последних сил прижал Леру к груди — о, какое блаженство! — так долго сдерживаемый горячий поток мощно вырвался на волю, вливаясь в это желанное лоно.

Перекатился на бок вместе с Лерой, все ещё оставаясь внутри, не желая покидать. Тяжело дыша, уткнулся лицом в ямочку над ключицей.

* * *

Они, казалось, лежали вечность, не в силах выпустить друг друга из объятий, тесно прижимаясь обнаженными и влажными от пота телами, не желая возвращаться к реальности.

— Моя девочка... — улыбнулся, потерся носом о ее плечо.

— Котик... — лениво пробормотала девушка, приподнимаясь на локте.

Михаил засмотрелся на свою жену. Глаза томные, разомлевшие, с ещё не утихнувшими в них искорками страсти, зацелованный до одури рот, вызывавший желание прикасаться к нему губами, разметанные по плечам волосы с ярко-красными прядями, такими же огненными, как вся она. Его жена. Та, которая зачем-то выбрала его и теперь подарила ему себя.

Она села в кровати, смущённо прикрывая грудь руками, словно минуту назад не позволяла ему целовать вершинки грудей. Михаил встал и, открыв шкаф, стянул с плечиков одну из своих рубашек.

— Держи. Похоже, это более привычная для тебя одежда. — Мужчина еле сдерживался, чтобы не смотреть на неё — не хотел смущать. Сам накинул халат. Открыл дверь и, избегая встречаться с Лерой взглядом, вздохнул: — Пойду готовить завтрак.

Только сейчас Лера вспомнила, что и миска с взбитыми яйцами и нарезанные для омлета грибы и томаты так и остались стоять на столе. Ощутив, что проголодалась, она спустила ноги на пол.

— Я с тобой, — громко сказала, заглушая урчание желудка.

— Кстати, — он усмехнулся, — тебе очень идут мои рубашки.

Приготовление сегодняшнего завтрака затянулось надолго. Каждое невольное прикосновение их тел, рук вызывало у него напряжение в боксерах, и к тому времени, как еда была готова, а стол накрыт, Михаил уже изнывал от непотребного желания взять свою жену прямо около плиты. Останавливала только одна мысль — для его неискушенной плотскими утехами жены это было бы чересчур.