Книга Поскольку я живу - Марина Светлая

- Отыграешь сначала? – спросил он басиста, ни с кем не здороваясь.

- Пришел бы раньше, контролировал бы, - хохотнул Фурса. Но смех его был нервным.

Мирош, так и не поворачиваясь лицом к «оркестровым», подхватил гитару, прислоненную к одной из колонок. Изрядно потертая, она напоминала бы рухлядь, если бы не совершенная уверенность, что это тот же инструмент, что и пять лет назад.

Фурсов, между тем, снова начал со вступления, пока Комогоров и Кормилин жали руки солнцеликому, мельтешащему по периметру, обозначенному «сценой».

Полина перевела взгляд на Влада. Присела на еще один свободный стул, закинув ногу на ногу. Внешне выглядела расслабленной, но старалась не пропустить ни ноты, сохраняя в себе и запоминая.

А потом Иван резко развернулся, посмотрел на окружающих, на всех сразу и ни на кого конкретно, и отчетливо произнес в микрофон.

- Ускоряемся, Влад.

Фурса послушался, и мелодия зазвучала немного живее. После чего вступил и Мирош. Голосом.

Из состояния полужара

До состояния полубреда.

Ты пьешь вино, свято чтишь Годара.

А он жрет трам. Он с другой планеты.

На перепутьях и переправах,

У вас ни шанса, ни полушанса.

Пути – разбиты. Судьба – дырява.

Она взболтает тоску с шампанским.

От состояния диссонанса

До состояния резонанса.

Останься, слышишь?

Останься.

Полина вслушивалась в его голос и узнавала. Заново узнавала – и голос, и мелодию. Она уже слышала это, точно слышала. Чертов Фурса!

В Инстаграме, когда, получив это дурацкое приглашение, перевернувшее ее устоявшееся существование с ног на голову, рыскала по просторам интернета в поисках любой информации. Фурсов умудрился изменить все до неузнаваемости.

Лучше бы нашли себе иное занятие на выходных, ей-богу!

Полина сдержала ухмылку и, наконец, посмотрела на Ивана.

Это было странно. Видеть лицо, которое знала – помнила! – до каждой морщинки, и понимать, что теперь оно совсем другое. Или человек другой? Знала ли она его когда-нибудь?

Короткая стрижка – для Мироша большая редкость.

И многодневная щетина, почти борода. Она ей никогда не нравилась. Тогда, давно. Или и не было никакого «никогда»?

Скользнула взглядом вниз – не застегнутая пуговица на воротнике светлой рубашки.

Рубашки в его гардеробе? Смешно!

В ушах зазвенело от голоса Стаса.

«Это смешно! – орал он. – Если бы пропал Лёня – ты бы и не заметила. А из-за чертова куска кожи с дурацкими ракушками – перерыла весь дом! Я тебе психиатричку вызову!»

По?лины руки непроизвольно дернулись к ушам, а когда она коснулась их ледяными пальцами – пришла в себя.

Иван по-прежнему смотрел мимо. Мимо нее – точно.

Все же не сдержалась, ухмыльнулась. Пусть! На чем она остановилась? Рубашка… воротник…

Загорелая шея, почти расслабленная – поет вполсилы, полагаясь на микрофон. Вот это она точно знает!

Лучше б не знала.

Полина резко отвела взгляд. Насмотрелась.

Глубоко вздохнуть. Сосчитать до тридцати.

- Что бы ты с этим сделала? – спросила скрипачку, замершую рядом.

- Я не знаю, - ответила Рита. – Наверное же объяснят, чего хотят.

Черта с два объяснят! Сами они знают, чего хотят?!

Он – знал, чего хочет?

Тогда и сейчас.

Он отвернул лицо в сторону, куда-то мимо Фурсы и мимо окна. Мимо всего.

Его пальцы легко перехватили стойку. Коснулись ее мягким поглаживающим движением. И она почти ощутила это касание на собственной коже.

По коже рябью до полужара

Из полухолода в полнолунье.

А ты девчонка с воздушным шаром.

А он мальчишка – цве?та июня.

Июнь закончится – полусдохнет.

Такие в небе – когда под трамом.

Ему мгновенье – тебе эпоха.

Ты с дирижером. Он – с фонограммой.

- Ясно, - кивнула Полька и почесала лоб. Помолчала. Девчонка… Прям! Если ее младше – всего-то на пару лет. И на целую жизнь. – Конечно, объяснят. Выдыхай.

- А вы совсем не волнуетесь?

- А чего волноваться? Не сложнее Листа, - Полька приникла к самому уху Риты и сообщила заговорщицким тоном. – Кстати, Лист – их любимый композитор.

- Да?!

- Чему удивляешься?

Ответить Рита не успела. Рот раскрыла и замолчала. Проигрыш закончился. Мирош снова повернулся лицом к «зрителям», с интересом наблюдавшим за нетривиальным началом их работы в первый же день сотрудничества. И продолжил припевом:

У вас ни шанса, ни полушанса,

Но вы смешали тоску с шампанским.

От состояния диссонанса

До состояния резонанса.

Останься, слышишь?

Останься.

Мелодия замерла. Тарас грюкнул по клавишам. Мирош облизнул губы.

И Полина поймала на себе его взгляд. Зеленый и острый.

В наступившей тишине он повторил уже шепотом:

Останься, слышишь?

Останься.

Ее взгляд – ответный, дерзкий – острым был не менее. И долгим. Она не отводила глаз, когда и шепота больше не стало.

Ее взгляд – ответный, дерзкий – острым был не менее. И долгим. Она не отводила глаз, когда и шепота больше не стало.

Но хлопки и хохот разорвали единственную, почти эфемерную связь между ними. Иван встрепенулся, отвел указательный палец правой руки вверх, демонстрируя его Тарасу и остальным. Немного отодвинул стойку. Широко улыбнулся.

- Нет, это не саундчек[1] и не показательное выступление, как не надо делать, - сообщил он «оркестровым». – Это наша Марина застряла в пробке и попросила вас развлечь до ее приезда. Детали и подробности организации проекта будут от нее. Все, что касается части нашей с вами непосредственной работы – это Виктор Боднар, он по легенде с ней в одной машине едет. Еще Саша Вайсруб, солист группы «Volens-nolens», который решил приколоться и поиграть в продюсера, но он появится только завтра. И я, Иван Мирош, могу буквально все, - он снова улыбнулся и обвел взглядом окружающих, ни на ком не задерживаясь. – В общем, если у нас получится что-то интересное, то будет здорово. Если нет – Марина все равно придумает, как это продать. Потому пробуем получать удовольствие от процесса. Здесь будут проходить преимущественно репетиции. У нас в распоряжении студия звукозаписи в этом же здании. Будем пробовать делать черновики до отъезда в Берлин. То, к чему мы стремимся… Сейчас звучала одна из песен будущего альбома – мы с Фурсой называем ее «Годар». Тарас, наш клавишник, импровизировал, у него это неплохо получается. А теперь представьте себе, как этот же «Годар» прозвучал бы в зале оперного театра к примеру. С оркестром. Смешение жанров. Идея не нова, но нам интересно поэкспериментировать в этом направлении.