Книга Дневник. 1873–1882. Том 2 - Дмитрий Милютин

Вчера в Красном Селе назначена была лагерная заря. Как всегда, съехалось немало дам и любопытных петербуржцев, чтобы потолкаться в толпе около Царской ставки, пока хор из нескольких сот музыкантов разыграет три-четыре музыкальных пьесы и закончит молитвой, после чего все расходятся и разъезжаются. Я был приглашен к чаю за императорский стол в палатке. Государь показал только что полученную от генерала Тотлебена телеграмму о вступлении наших войск в Шумлу. Известию этому можно порадоваться как важной победе, одержанной без пролития крови. Камень свалился с плеч. Теперь есть надежда, что турки оставят вскоре и Варну, и тогда по крайней мере в Европейской Турции можно будет перейти на мирное положение. Останется вопрос о Батуме. Есть много поводов опасаться, что там дело уладится не так скоро; и пока Батум не в наших руках, мы должны занимать Эрзерум и быть готовыми к какому-нибудь новому усложнению дел.

Сегодня утром я имел доклад у государя, и потом уже был общий смотр войскам Красносельского лагеря. Недавно только сформированные части – резервный полк, учебный полк, резервные артиллерийские бригады, запасные гвардейские батальоны – представились все в прекрасном виде, как старые войска. По окончании смотра прошел, по обыкновению, завтрак под навесом, на вершине так называемого Царского валика[28]. Возвратился я в Петербург в четвертом часу.

15 июля. Суббота. Всю неделю провел в переездах между Петербургом и Красным Селом; погода была отвратительная. Вчера происходил последний общий маневр, после которого окончательно распростились с Красным Селом. Сегодня же ездил в Царское Село с докладом и по случаю именин великого князя Владимира Александровича.

Дела политические мало подвинулись вперед. Оставление турками Шумлы производится крайне медленно; о Варне же, а подавно Батуме еще нет и речи. Поэтому невозможно приступить к отводу наших войск от Константинополя и возвращению их в Россию. Никто не верит в полное прекращение войны, и по всем признакам можно опасаться больших смут среди населения Турции. В Европе же продолжается глухой ропот на Англию за ее секретную сделку с Портой.

На днях были у меня вместе граф Шувалов и Убри. Не только первый, но и второй с насмешкой рассказывают анекдоты о князе Горчакове. Я имел случай два раза видеть его при докладах у государя: он бодрится, принимает позы победителя, но умственные способности его в полном упадке; все признаки старческого маразма. Он употребляет самые наивные ухищрения, чтобы устранять графа Шувалова от обсуждения общих политических вопросов, и хочет уверить всех, что всё дело должно быть выработано в частных совещаниях между графом Шуваловым, Гирсом и мною.

Однако же мы добились того, что государь назначил сегодня совещание, в котором, кроме канцлера и двух великих князей, участвовали граф Шувалов, Убри, Гирс и я. Совещание продолжалось почти полтора часа. Несмотря на все старания князя Горчакова не допустить обсуждения общих вопросов политики, графу Шувалову удалось прочесть приготовленный им ряд вопросов, касающихся исполнения постановлений Берлинского конгресса, и таким образом хотя бы кое-что было разъяснено; по крайней мере установлены были главные начала, на которых уже можно будет разработать подробные инструкции и частности исполнения.

Коснулись и вопроса о кандидатурах в князья Болгарии и на место генерал-губернатора Восточной Румелии. И тут канцлер доказывал, что вовсе не следует затрагивать этот вопрос. Если слушать его, то пришлось бы сложить руки и предать будущность естественному течению случайных обстоятельств. Крайне грустно и прискорбно, что в такую важную эпоху политика России в таких немощных руках.

Граф Шувалов обращается с канцлером с явным пренебрежением, почти не говорит с ним. Гирс совершенно парализован присутствием канцлера. Что касается Убри, то это вполне безгласная личность. Завтра он уезжает обратно в Берлин.

17 июля. Понедельник. Вчера и сегодня не ездил в Царское Село и оба дня оставался дома за делами. Воспользовался свободным утром, чтобы заняться с генералом Мещериновым и Величко постановкой основных начал будущей организации резервных войск. Затем съехались ко мне граф Шувалов и Гирс, чтобы вместе разработать соответственно постановлениям Берлинского конгресса новую инструкцию императорскому комиссару в Болгарии, князю Дондукову-Корсакову.

Сегодня государь ездил в Кронштадт для смотра флота.

20 июля. Четверг. Вчера опять было у меня продолжительное совещание с графом Шуваловым и Гирсом по предмету составления новой инструкции князю Дондукову. Работа эта кончена и сегодня представлена государю.

Вчера получены телеграммы из Константинополя не совсем согласные между собою. Князь Лобанов извещает, со слов Савфет-паши, что в Варну посланы приказания о сдаче этой крепости. Между тем генерал Тотлебен передает свой разговор с Осман-пашой, который[29] оправдывает задержки с выходом турецкого гарнизона из Варны неимением для него помещения на зиму. Тотлебен предложил Осман-паше на первое время поделить Варну и укрепления ее между войсками русскими и турецкими. Сераскир обещал обсудить это предложение в совете. Такова обычная уловка турок, чтобы уклониться от положительного ответа.

После моего доклада государю приглашены были к его величеству князь Горчаков и барон Жомини. Речь шла о статье, составленной бароном Жомини для газет, и об инструкции князю Дондукову; затем обратились к предположению использовать для ускорения перевозки наших войск из Турции в Россию купленные в Америке для крейсерства три больших парохода. Решено отправить эти пароходы под купеческим флагом. Князь Горчаков хотел непременно вступить по этому предмету в объяснения с турками и обещать им, что пароходы не останутся в Черном море. Он так упрямо настаивал на этом, что государь вышел из обычного своего терпения и произошла опять маленькая сцена между ним и канцлером.

На днях решено, что царская фамилия едет в Крым; государь предложил мне сопровождать его и пробыть при нем в Ливадии.

22 июля. Суббота. Вчерашний день провел в Кронштадте вместе с наличными членами моей семьи. Смотрели некоторые форты, действие артиллерии, некоторые суда нашего флота и, между прочим, большие пароходы, только что купленные в Америке для крейсерства.

Сегодня был в Царском Селе. Императрица всё еще слишком слаба и не принимала поздравлений. После обедни и завтрака происходило небольшое совещание, в котором, кроме всегдашних лиц, участвовал и граф Шувалов. Он уезжает в отпуск на воды; князь Горчаков также заявил о своем намерении уехать на будущей неделе.

Получен наконец от султана ответ на телеграмму государя: он извещает, что послано в Варну приказание немедленно передать русским войскам некоторые из передовых укреплений этой крепости и что вслед за этим будет сделано такое же распоряжение относительно Батума; затем следуют несколько фраз о желании восстановления мирных отношений. Государь не совсем удовлетворен этим ответом; но полагаю, что по занятии хоть лишь нескольких фортов Варны будет приказано начать вывод наших войск из-под Константинополя. Всё на этот случай подготовляется; даны приказания расформировать некоторые части войск и управления, сформированные на случай разрыва с Англией и Австрией; предписано остановить и распустить отряды, собранные на границе Туркестанского округа и на Атреке в видах демонстративных действий в сторону Индии, и проч.