Книга Питер Пен - Джеймс Мэтью Барри

Питер продолжал спать. Было, должно быть, не меньше десяти часов по крокодиловскому времени, когда он вдруг резко сел на кровати. Что-то его разбудило, но он не знал что. Это было мягкое, тихое постукивание в дверь.

– Кто там?

Долго не было ответа. Потом опять раздался стук.

– Я не открою, пока мне не скажут, кто стучит.

Тогда в ответ послышался нежный звон колокольчика:

– Открой мне, Питер.

Это была Динь. Он быстренько отпер дверь. Она влетела в комнату. Лицо её было красное, платьице в грязи.

– Что случилось?

– Ты ни за что не догадаешься. Угадай до трёх раз.

– Говори немедленно! – приказал Питер.

Одним предложением, длинным, как лента фокусника, которую он вынимает у себя изо рта, Динь поведала о том, как пираты захватили в плен Венди и всех мальчишек.

Сердце у Питера оборвалось и подскакивало, пока он слушал её.

– Я спасу её! – крикнул он, бросаясь к своему оружию.

Пока он вооружался, он подумал, что может сделать приятную для Венди вещь. Принять лекарство! Его рука потянулась к чашке.

– Нет! – взвизгнула Динь-Динь, которая слышала, как Крюк бормотал что-то о том, что он отравил лекарство.

– Почему нет?

– Оно отравлено.

– Отравлено? Кто бы это мог его отравить?

– Крюк.

– Не говори глупостей! Как бы это Крюк мог умудриться сюда попасть?

Увы, Динь-Динь не могла этого объяснить, потому что она не знала мрачного секрета Малышкиного дерева. Однако слова Крюка не оставляли ни малейших сомнений. В чашке был яд.

– Кроме того, – сказал Питер, уверенный в том, что говорит истинную правду, – я ни на минуту не смыкал глаз.

Он поднёс чашку ко рту. Времени для объяснений не было. Надо было действовать. Динь молнией метнулась между его губами и краями чашки и так же молниеносно осушила её.

– Динь, как ты смела выпить мою микстуру?

Но она не ответила. Она падала, переворачиваясь в воздухе.

– Что с тобой, Динь? – испугался Питер.

– Оно было отравлено, Питер, – сказала она ему ласково. – И теперь я умру.

– Динь, ты выпила яд, чтобы спасти меня?

– Да.

– Но почему, Динь?

Крылья почти уже не держали её. Но она собрала силы и тихонечко коснулась его подбородка. Она прошептала ему на ухо:

– Дурачок ты.

Потом еле-еле добралась до своей комнатки и упала на свою кровать. Огонёк её угасал. Она что-то шептала. Питер с трудом разобрал её шёпот. Она говорила, что ей, может быть, могло бы помочь, если бы много ребят сказали, что они верят в фей.

Питер широко раскинул руки. Что делать? На острове нет ребят, но он обратился к тем, кто в этот момент видел остров Нетинебудет во сне и поэтому находился к нему гораздо ближе, чем вы думаете. В этот момент сна девочки и мальчики в ночных рубашечках в своих кроватях и голенькие индейские ребятишки в своих корзинках – все оказались на деревьях острова.

– Вы верите, что феи существуют? – крикнул им Питер.

Динь приподнялась на кроватке, ожидая приговора.

– Если верите, хлопайте в ладоши! Хлопайте, не дайте Динь умереть!

Раздалось много хлопков. Некоторые не хлопали. Некоторые негодяи даже зашикали.

Вдруг аплодисменты прекратились. Точно тысячи матерей в один и тот же момент бросились к своим детям узнать, что с ними в конце-то концов происходит. Но Динь уже была спасена.

Сначала понемногу окреп её голосок. Потом она выпрыгнула из кровати. Её огонёк заметался по комнате, более весёлый и дерзкий, чем прежде.

– Теперь надо спасти Венди! – воскликнул Питер.

Луна плыла в облаках, когда Питер выбрался наверх, весь опоясанный оружием. Он хотел было полететь низко над землёй, но его тень, которой пришлось бы продираться через кроны деревьев, могла переполошить птиц, а это дало бы знать врагам, что он жив и действует. Лёгкий снежок, который выпал недавно, запорошил все следы.

Питер научил ребят кое-какой лесной премудрости, которую сам перенял от Тигровой Лилии и Динь-Динь. Он знал, что Малышка, если б мог, оставил бы зарубки на деревьях, а Кудряш накидал бы камешков. Возможно, что Венди кинула бы носовой платок где-нибудь на видном месте. Но чтобы обнаружить всё это, пришлось бы дожидаться рассвета, а он не мог терять времени.

Питер произнёс страшную клятву: «На этот раз – или Крюк, или я!»

Он шёл, пригибаясь к земле, невидимый и неслышимый. Потом распрямился и побежал, придерживая рукой обнажённый кинжал.

Глава четырнадцатая

На пиратском корабле

Крошечный зелёный огонёк, поблёскивавший недалеко от устья реки, показывал, где находится пиратский корабль «Весёлый Роджер». Это было ободранное судно, низко сидящее в воде, отвратительное до последней мачты. Это был мерзкий морской людоед, которому не нужны были никакие сторожевые вахты. К нему всё равно не подошло бы никакое морское судно, в ужасе от одного только имени этого корабля.

Ночь окутывала его плотным одеялом. На берег не доносилось с него ни единого звука. Да и вряд ли эти звуки могли быть приятными, кроме разве что жужжания швейной машинки, за которой сидел Сми. Сми был такой обыкновенный, такой ничем не замечательный, что порой казался даже трогательным. Я не знаю, что в нём трогало. Может, то, что он об этом своём качестве никогда не догадывался. Он даже пару раз за лето вызывал слёзы на глазах у Крюка. Правда, и об этом он не имел ни малейшего представления.

Кое-кто из пиратов, облокотившись о фальшборт, распивал джин, другие растянулись возле бочек, играя в карты и в кости. Те четверо, что несли домик, валялись на палубе, измученные тяжёлой ношей, и спали. Но даже во сне они не забывали откатиться подальше от Крюка, чтобы он ненароком не всадил в них свой железный коготь.

Крюк вышагивал по палубе, погружённый в свои мысли. Это был час его торжества. Питер наконец-то был навсегда устранён с его пути. Все остальные мальчишки были на бриге, и скоро их ожидала планка. Это была доска, нависшая над морской пучиной. Когда человек доходил до её конца, временно закреплённый другой её конец освобождался и несчастный летел в воду на съедение акулам.

Крюк шагал твёрдо, но радости не чувствовалось в его поступи. Крюк был подавлен. Им часто овладевало такое настроение, когда он оставался наедине с собой в ночной тишине. Он был в общем-то очень одиноким человеком. Пираты, его верные собаки, не были его друзьями.