Книга 13 привидений - Михаил Павлов

Он не успел завершить фразу: внизу вдруг заскрипело, резко, пронзительно и тут же смолкло. Хана коротко вскрикнула, отшатнулась, зажала рукою рот. Выдернул из-за пазухи кривой узбекский нож и, пригнувшись, застыл на месте Басмач. Юркан почувствовал, будто кто-то хватанул его за сердце, сжал и тотчас отпустил.

– Очкарик, – переведя дух, позвал Юркан. – Очкарик! Живой?

– Ж-ж-живой, – донесся снизу запинающийся голос.

Юркан утер со лба испарину.

– Стой, где стоишь. Хана, пошла! Басмач, страхуешь ее. Я – вас обоих. Начали!

Медленно, шаг за шагом передвигаясь по комнате и водя металлоискателем перед собой, Хана думала о том, что будет делать дома. Сначала душ – смыть с себя пот и страх. Затем граммов сто пятьдесят коньяка, залпом. Нет, сначала коньяк, душ потом. Когда вернется, она перво-наперво нальет в стопку под обрез.

«Если, – поправил внутренний голос. – Не когда вернешься, а если».

«Заткнись, дура! – рявкнула на свое второе„я“ Хана. – Работай, идиотка!»

Следующие полчаса она работала. Упорно гнала от себя мысли о пропавших, об убиенных и о них четверых, сунувших дурные головы туда, откуда следует уносить ноги. Отогнать не удавалось.

В первых двух комнатах металлоискатель зазвенел лишь раз.

– Цветной металл под полом. Глубина сантиметров двадцать, – шепотом сообщила Хана. – Граммов пять-шесть. Монета, по всему.

Басмач поддел ломиком половицы. Юркан посветил, и пару минут спустя монета была извлечена.

– Алтын, 1704 года выпуска, – определил Юркан и упрятал монету в пластиковый контейнер. – Серебро, дешевка. Работаем.

Они перебрались в следующую комнату, но, едва Хана начала проческу, скрип раздался вновь.

– Спокойно, – бормотнул Юркан. – Херня это. Дверь где-то на петлях скрипит. Работаем.

Миг спустя, будто в опровержение его слов, снизу раздался другой звук, затяжной, низкий, задушливый, как если бы кто-то невидимый выпустил из себя пар. У Ханы затряслись поджилки, задрожал металлоискатель в ладонях.

– Работаем, – голос у Юркана звенел от напряжения. – Работаем, мать вашу!

Хана обреченно стала работать. Убраться, убраться, убраться отсюда, навязчиво била в виски единственная связная мысль. Пропади оно, это золото, пропадом. Она выдохнула, сместилась к торцевой стене, и в этот момент металлоискатель зазвенел. Не пискнул, как бывало при обнаружении монеты, кольца или нательного крестика, а именно зазвенел – громко, с переливом. Позабыв о страхах, Хана в три движения локализовала источник звука и уперлась взглядом в дисплей.

– Залегание цветных металлов, – дрогнувшим голосом объявила она. – Глубина от девяноста сантиметров до метра. Вес значительный. Очень значительный. Около трех кило.

Тревожные мысли вылетели из головы, сменившись азартом и возбуждением. Если в стене замурован клад, они возьмут его и немедленно уберутся отсюда. Трех килограммов золота с лихвой хватит на всех.

– Басмач, – рявкнул Юркан. – Работаем!

Вдвоем они принялись поддевать ломами каменные плиты. Хана отступила в сторону, металлоискатель в ее руках зазвенел вновь.

– Здесь еще лежка, парни, – срывающимся голосом сообщила она. – Глубина полтора метра. Только…

– Что «только»? – резко обернулся к Хане Юркан.

– Там внутри пустота. Словно ниша вырублена. Объект на дне, ближе к правому краю. Вес около четырех кило.

– Ясно, – процедил Юркан. – Берем оба, по очереди. Проверь, как там Очкарик. Далеко не отходи. До лестницы и назад!

Хана кивнула, прислонила металлоискатель к стене и осторожно двинулась к выходу.

– Очкарик, – позвала она, оказавшись на лестничной площадке. – Очкарик, ты как?

Очкарик сам не знал, как выдержал последние полчаса. Звуки, то и дело доносящиеся из квартир первого этажа, тихие, вкрадчивые и оттого еще более жуткие, давили его волю, хватали за внутренности, мяли их, корежили. Даже раздающиеся сверху глухие удары кайла не могли эти звуки заглушить. То и дело Очкарику казалось, что в глубине квартир, в коридорах за распахнутыми входными дверями движутся смазанные, кривые тени. Несколько раз он порывался сбежать. Однажды даже вымахнул наружу, но там, на свежем воздухе, пришел в себя, устыдился и вернулся обратно.

– Я в порядке, – собрав волю, отозвался Очкарик, когда Хана его окликнула. – Как вы?

– Два лежака. Цветные. Берем. Держись там.

Очкарик сморгнул и обещал держаться.

– Все, – бросил Басмач, когда напору кайла уступил последний камень в кладке. – Устал я, руки отваливаются.

Последний час Басмач работал в одиночку, методично круша стену то ломом, то кайлом. Он протиснулся в вырубленный проем и подушечками пальцев нащупал округлую шероховатую поверхность.

– Бочонок, – определил Басмач. – Вытаскиваю. Тяжелый, падла. Вот он!

Юркан ломом сбил стягивающий бочонок поверху металлический обруч. Киркой поддел плотно пригнанную дощатую крышку и откинул ее в сторону. Фонарный луч иглой уколол содержимое.

– Серебро. – Юркан запустил руки вовнутрь и извлек полные пригоршни разнокалиберных монет. – Сохран идеальный. Но серебро.

– На сколько здесь? – быстро спросил Басмач.

– Думаю… – Юркан на секунду замялся. – Лимонов на пять-шесть будет, если продать с умом. Очкарик точнее скажет.

– И что теперь? – вскинула голову Хана.

– Теперь-то? – Юркан переступил с ноги на ногу. – Раз есть серебро, должно быть и золото. Будем брать второй.

– Устал я, – вновь пожаловался Басмач. – Передохнуть надо.

Секунду-другую Юркан помедлил. Чихнул от набившейся в ноздри каменной пыли.

– Ладно, тащи это вниз, – решил он. – Пускай Очкарик отволочет в машину. Заодно перекуришь, подышишь воздухом, а мы пока тут начнем.

Басмач кивнул. Решение главного, как всегда, было предусмотрительным. Даже если теперь появятся конкуренты или команду накроет здесь полиция, внакладе они уже не останутся.

Умостив бочонок с монетами под мышку, Шухрат Зарипов выбрался на лестничную площадку. Свободной рукой нащупал перила и стал спускаться. Не видно было ни зги. Осторожно, приставными шагами Шухрат одолел верхний пролет, прошаркал по каменным плитам и на ощупь нашел перила следующего.