Книга Сестра Звезды - Елена Жаринова

Тем временем мы покинули пределы Лесовии, и перед нами раскинулись Дикие поля, на безбрежных просторах которых можно было неделями не повстречать ни одного жилья. Я спросила у Рейдана, знает ли он эти края; он отрицательно покачал головой.

— Я там не охотился — в полях зверя нет. Однако что здесь мудреного? Дорога есть, будем двигаться все время на юг и наконец упремся в пролив Тонсо, а там либо по побережью, либо по воде доберемся до Фолесо. Главное, не заехать ненароком в Дугонский лес — тамошние разбойники беспощадны. А в страшные сказки про эти поля я не верю.

Я не придала никакого значения упоминанию о «страшных сказках». Солнце утвердилось в своих правах на небосклоне, дни становились все теплее, и постепенно мрачное настроение, в котором все мы пребывали, пока проезжали через Лесовию, развеялось.

Я вспоминаю эти недели пути как самое счастливое и беззаботное время своей жизни. С каждым днем мир раскрывал передо мной свою красоту, о которой я и не подозревала раньше: пестрые бабочки, словно летающие цветы, порхали над лугом; золотое солнце закатывалось вечерами за горизонт, укутывая мир голубоватыми сумерками; трели птиц, восторженно приветствующих весну, будили меня на рассвете. Мое сердце переполняла нежность, оно было охвачено ощущением смутных и неясных надежд. С одной стороны, меня волновала близость к Рейдану, с другой — окрыляла влюбленность Готто. Очень часто мне хотелось, чтобы наше путешествие никогда не кончалось, а иногда я мечтала о возвращении в храм звезды, где буду вспоминать эти прекрасные дни.

Телега катилась по высохшей дороге, весело звенел бубенчик на новой сбруе у Белки, Виса, засидевшаяся на привязи, без устали носилась по полям, покрытым маргаритками, охотясь на птиц, ящериц и мелких грызунов — единственных обитателей этих мест. Я переоделась в тонкую, бледно-голубую открытую рубашку, туго обернула бедра бирюзовой голуной, расшитой оранжевыми цветами, — ее мне подарила Лави. Рейдан купил мне на Базаре чудные летние сапожки из кожи птицы золли — оранжевые, к вышивке на голуне, и с тиснением по всему голенищу. Все это было ярко и красиво, и я больше не чувствовала себя неуклюже замотанной в бессмысленное тряпье. Правда, в первый же вечер Рейдан посмотрел на меня и расхохотался:

— Ха, ну и красавица! Да ты вся в веснушках!

Действительно, непривычные к солнцу лицо и грудь покрылись коричневыми пятнышками, а скоро и волосы вокруг лица выгорели, став золотисто-рыжими. Но все равно мое отражение улыбалось мне из каждой речки, над серебристыми водами которой я склонялась, чтобы набрать воды в котелок. А вскоре я заметила, что и Готто смотрит на меня с восхищением.

Как ни была я неопытна, я быстро поняла, что Готто в меня влюблен. Не только страстные взгляды, которые он открыто на меня бросал, были тому подтверждением: его высокомерие, которое меня так раздражало, таяло день ото дня, как снег под весенним солнцем. Все чаще красивое лицо юноши озарялось беспечной мальчишеской улыбкой. Все реже он пытался обидеть Рейдана, словно хотел теперь дружить со всем миром.

Нет, он не делал мне никаких признаний — это бы смутило меня. Напротив, между нами установились веселые, приятельские отношения: он часто подшучивал надо мной, я либо обижалась, — и тогда Готто забрасывал меня бело-розовыми букетами из маргариток, — либо, разозлившись, носилась за ним, стараясь кинуть в него чем-нибудь или пытаясь науськать на него Вису. Она принимала участие в наших баталиях: страшно рыча, она бросалась на спину Готто и валила его на землю, но ни разу не причинила вреда, пряча смертоносные когти.

Молодая хищница души не чаяла в Готто, и я даже чуть-чуть ревновала, но я ничего не могла с этим поделать, ибо что я могла противопоставить главному искушению керато — свежей рыбе?!

Готто оказался искусным рыболовом — в Лехе все ребятишки помогают родителям тем, что ловят рыбу в большом городском пруду. Юноша соорудил гибкое удилище, нитки из моего рукоделия сплел в тонкую, но прочную леску, из иголки сделал крючок и доставал из мелких местных речушек крошечных, но очень вкусных рыбок. Однажды, когда мы заночевали на берегу широкой реки, так и не найдя брод, Готто отправился в заросли осоки и рыбачил до самого рассвета. Поутру мы обнаружили его спящим у тлеющего костра, а большая корзина была полна прекрасных, радужно-розовых, толстых рыб. Рейдан посмотрел на них с уважением и сказал, что это цирриб, королевская рыба, за которую на Большом Базаре дают по три лака за штуку. Конечно, чистить ее Готто отказался. Я же умоляюще посмотрела на Рейдана, наотрез отказываясь вспарывать ножом брюхо такой красоте. Он проворчал что-то, но через полчаса мы уже ели невыразимо вкусное жаркое, и еще четыре рыбины коптились над костром впрок. Счастливая Виса тоже получила целую тушку и теперь рычала, когда кто-нибудь из нас приближался к ее сокровищу.

Переправиться через реку оказалось не так-то просто. Сначала мы решили перейти вброд, но чуть не погубили телегу. Потом Рейдан догадался снять у телеги колеса и превратить ее в подобие плота, а Белку распрячь. Лошадь легко перешла на ту сторону, а мужчины по горло в воде сплавили телегу вместе со мной. Потом Рейдан, ругаясь, снова погнал телегу назад: там жалобно мяукала Виса. Оказывается, большая кошка боялась воды!

Закончился месяц клевес, пошел на убыль и вейдель. Поля покрылись высокой травой, на которой по утрам, как седина, проступала роса. Мы же продолжали свой путь на юг.

Однажды я спросила у Рейдана, как он определяет направление. Он удивился:

— А ты разве не чувствуешь, куда мы двигаемся? Ну, потрогай ветер: вон оттуда он холодный, северный, а с той стороны пахнет горечью, там полынные степи. А вот и медом запахло, это с юга теплый ветер принес.

Я поняла, что все это охотничьи чудеса, и успокоилась. Но однажды Рейдан, нахмурившись, дернул вожжи и долго принюхивался, водил по воздуху ладонью.

— Странно! — сказал он. — Куда-то делись все запахи. Я был уверен, что мы правильно повернули на развилке, а сейчас не знаю.

— И туман не рассеивается, хотя время к полудню, — удивленно заметил Готто.

Действительно, последние несколько дней утра были очень туманными, так что, проснувшись, мы не видели друг друга. Однако вставало солнце и разгоняло холодную белую дымку. Но сегодня седой морок не только не исчез, а даже будто бы сгустился; причудливые клочья окутывали кусты и траву, вкрадчиво подползали к лошадиным ногам, делая их на мгновение невидимыми.

— Страшные сказки! — непонятно пробормотал Рейдан, тронув вожжи.

Некоторое время мы двигались по дороге сквозь туман, но потом, когда растворились очертания самых ближних предметов, Рейдан снова остановил лошадь и спрыгнул на землю.

— Бес поганый! — выругался он. — Я так и знал!

— Что случилось? — встревожено спросила я.

— Что случилось? Мы потеряли дорогу, вот что случилось.

— Что, охотник, ты заблудился? — зевая, спросил Готто. Действительно, очень хотелось спать, хотя ночью мы прекрасно отдохнули.

— А ну, помолчи, весельчак, — огрызнулся Рейдан, ощупывая землю. Его руки утопали в тумане, словно он опускал их в молоко. — Так и есть, кругом трава какая-то низкая. Ничего не видно. Быть не может, неужели и правда то самое место!