Книга Таежная кровь - Владимир Топилин

Но это только внешние проявления переживаний и ожидания. Удел любой жены охотника – мучиться в его отсутствие, думать, ждать. А при встрече выказать недовольство, в то время как душа ее ликует от радости: вернулся! И вот уже умывальник заполнен теплой водой, на столе стоит горячая еда, а в комнате приготовлена белоснежная постель. И улыбается она ему так, как будто они только встретились, ласково смотрит в глаза. Что-то торопливо, невпопад рассказывает о том, что было в его отсутствие. Видно, что очень волнуется, как ребенок, не может сдержать эмоций. Это все волнение от встречи, которое проявляется только при настоящей любви. И понимает она его с полуслова. Старается угодить, чтобы ему было хорошо. Пусть даже один день, который он пробудет дома вместе с ней, в семье. Потому что это и есть счастье: просто быть вместе.

Наверно, это состояние характерно для всех жен, чьи мужья постоянно рискуют своей жизнью. Расставания всегда несут остроту ожидания: переживание, напряжение, волнения, может быть, даже страх. И так всегда, когда его нет дома. Любая глубоко уважающая себя жена охотника знает про своего мужа все, что он делает в тайге. Куда пошел, с кем, зачем, как будет промышлять, что ловить и прочее. Вплоть до того, сколько будет выпито водки. А если где-то рядом возникнет особа женского пола, она выскажет это ему тогда, когда он, возвратившись, едва успеет переставить ногу через порог…

Без всякого сомнения, каждая из женщин уверенно могла бы заменить место напарника. Вместе с мужем ходить на охоту, рыбалку, в горы. Да и вообще – быть рядом верным, надежным помощником. Если бы не заботы житейские: дети, хозяйство, работа. Видимо, таков удел женщин – быть просто умницей, надежно и преданно «закрывать тыл», в то время, когда суженый находится вдали от дома. И еще немаловажно уважать мужа. Умная жена охотника никогда не скажет: «А мой марал опять рога в горы попер!» Такая женщина никогда не подведет, не опозорит мужа в кругу знакомых, друзей. Не выставит себя напоказ. Промолчит, когда наступает пора высказаться ему, и всегда поддержит его.

Топ знает таких женщин. Первые из них, конечно же, мама, Людмила Матвеевна и Светлана. И конечно, жены братьев, друзей, товарищей, просто знакомых. Верные подруги людей, связанных с тайгой. И как далеко до них женам городских охотников! Может быть, не всем. Сказать эти слова – значит обидеть несколько десятков тысяч представительниц слабого пола. Такому утверждению необходимо подтверждение, хоть какое-то доказательство. И оно у него есть. Поэтому переходим к новой главе повествования.

Люсьен

В горах погода «ломается» быстро. Ласковое солнышко за несколько минут могут закрыть черные грозовые тучи, пойти дождь. И наоборот. Когда весь существующий мир пропитан скверной мокретью, вдруг дыхнет с востока свежий бриз. За ним, как от властной руки невидимого дирижера, разорвутся об острые вершины гольцов мрачные облака. Как мука сквозь сито, просеется туман, и игривое небесное светило вновь озарит все вокруг, будто не было проливного дождя, пронизывающего холода и ледяного ветра. И появляется желание хоть ненадолго задержаться в мире грандиозных альпийских лугов и величавых вершин.

В этот день все было как обычно. Тихий августовский рассвет. Чистые рубчатые пики гор на горизонте. Поникшие, спокойные пихты. Ритмичные напевы желтобрюхой трясогузки. Безоблачное бирюзовое небо прекрасно, как набухший, напитанный соками земли лепесток эдельвейса в весеннюю пору. Казалось, что грядущий день будет погожим, ласковым и спокойным, как речной плес после каменистого прижима. Но это предположение оказалось неубедительным. Зная верные признаки перемены погоды, Топ заволновался: может, спуститься с гольца вниз, пока не поздно?

Первое, что насторожило, – солнце. Алое, как умирающий лист рябины, едва приподнявшись от линии горизонта, небесное светило покрасило Восточно-Саянские белки в матовый цвет. Это явно предвещало порождение многочисленных облаков. В курумниках тревожно «затукал» шадак – сеноставка, лесная пищуха. Ныряя на камни и вновь взмывая в небо с убедительным посвистом, заметались над пиками три могучих орлика. Каменный ключ загрохотал внизу.

Признаки резкой смены погоды испортили настроение. Работы осталось не так много: закрыть зимовье целлофаном, забросать крышу землей да установить печь. Все остальные недоделки можно будет сделать потом, под сухими сводами жилища, в тепле да благоденствии. Свободного времени было предостаточно, впереди – три полных дня. Бросать дело недоконченным, оставить открытым сруб – значит, не сделать ничего. Когда еще Топ подменится на работе да поднимется на Московский голец, чтобы доделать начатое! Не раньше середины сентября, после того как выкопают картошку. Но тогда, через месяц, на этой высоте будет достаточно холодно, выпадет снег.

И он решил остаться и завершить дело. Плевать на непогоду! Ночь Топ будет спать уже под крышей избы. То, что будет сделано сегодня, не надо оставлять на будущий год. Так значит, топор в руки – и ну тесать доски! Работать до тех пор, пока суровое молчание гор не наполнится грозным гулом будущего урагана.

Работа спорилась. Корявые пихты в умелых руках быстро превращались в ровные половинки. Колотые доски в течение минуты обрамлялись острым жалом топора. Три с половиной часа – и покатая крыша с напуском закрыла свежий сруб. Еще какое-то время нужно на то, чтобы наложить целлофан да закидать землей. И в утлом помещении не стало видно кудрявых облаков. Установить печь – пятиминутное дело. Четыре гладких камня-окатыша с ручья, три колена на патрубок, сучья как порох – и вот из трубы повалил под гору густой, едкий дым.

«Теперь мне не страшен серый волк!» – нахваливая себя, подумал Топ и посмотрел на ближний пик Москвы. Над покатым гребнем закумарился легкий туман, как будто кусок мокрой ваты прилип на глыбы курумов. Знать, точно собирается дождь, не зря утром тарахтел шадак. Но теперь все прочие работы приходятся на внутреннее помещение избушки. Осталось прибить нары, вытесать и навесить дверь. А потом: полочки, вешала, стол, да, может, положить несколько досок на пол. За два оставшихся дня он должен успеть сделать все вплоть до заготовки дров. Иначе зачем тогда ходить в тайгу?

Последующие три часа после обеда прошли в размеренном труде. Теперь Топ не торопился. Погода благоприятствовала ему, время, казалось, шло медленно, как утренний туман, который в ожидании ветра медленно стекает вниз по ущелью. Так бывает всегда, когда ладится дело да уверенно вбивается гвоздь. К четырем часам были готовы нары. Дело осталось за малым: подогнать, сколотить, навесить дверь – и можно ночевать.

А между тем погода отвратительно сломалась. С запада, пересвистываясь в скалах и курумниках, налетел резкий, порывистый ветер и принес в своих руках плотные массы стальных облаков, насквозь пропитанных водой. Сначала по горячей трубе «пахнули» и сразу испарились несколько мелких капель дождя. А затем вдруг, как из цистерны, полили нескончаемые, сплошные потоки водяной купели. В данном случае сравнение «льет как из ведра» не подходило. Лучше сказать: обрушился Кинзелюкский водопад, есть такой в Восточных Саянах, на высоте триста метров. Топ ждал грозы с беснующимся ветром, выстрельными вспышками молний, с последующими контузиями грома. Но такового не было.