Книга Сид Кампеадор - Рамон Менендес Пидаль

В 1055 г. эти сахарские кочевники начали завоевание городов Магриба, куда их призвали благочестивые факихи ради восстановления позиций религии. Чуть позже, в 1061 г., альморавидский эмир Абу Бекр ибн Омар, пресытившись городской роскошью, которую предлагал Магриб, и тоскуя по пустынной жизни, вернулся в Сахару, чтобы закончить там свои дни в священной войне с Суданом. Прежде чем уехать, он назначил правителем новой территории двоюродного брата, известного вождя ламтунов Юсуфа ибн Ташфина. Именно Юсуф с тех пор и руководил альморавидами в их переходе к оседлой жизни и в их героических деяниях, начиная с основания города Марракеш и с завоевания Феса.

Юсуфа призывают в Испанию

Альморавиды приближались к Испании, а впереди них летела их громкая военная слава, и Мутамид Севильский, для которого были столь невыносимы амбиции Альфонса, решил искать спасения в этих людях.

Еще в 1075 г. он направил Юсуфу послание, умоляя начать священную войну в Андалусии; но Юсуф, умевший действовать расчетливо, ответил: «Я не смогу прийти, пока не овладею Танжером и Сеутой». В 1077 г. Юсуф завоевал Танжер, овладел Эр-Рифом до Мелильи, в 1081–1082 гг. захватил Оран и Тунис, и Мутамид, когда его в 1082 г. осадил Альфонс, как мы уже говорили, еще раз написал Юсуфу, прося, чтобы тот спас испанских мавров из унизительного положения; но Юсуф непреклонно ответил: «Я приду, если Бог даст мне Сеуту». Наконец в августе 1084 г. Сеута попала под его власть.

И когда в следующем году Альфонс после взятия Толедо еще раз пригрозил завоевать Кордову, когда он окружал андалусские города и преисполнился решимости вступить в Сарагосу, Мутамид вспомнил слова Юсуфа и вернулся к мысли пригласить его в Испанию. Мутаваккиль Бадахос-ский, узнав о потере Толедо, тоже написал альморавид-скому эмиру красноречивое послание, прося о помощи, коль скоро малодушный трус (аль-Кадир) предал в руки языческого тирана прекраснейшую крепость Испании. Однако на деле решение призвать Юсуфа далось таифским эмирам очень нелегко. На взгляд бербера-альморавида, обитатели андалусских дворцов бесстыдно предали забвению религиозный ригоризм, дух там развращали музыка, вино и всевозможные праздничные развлечения, в академиях мусульман совращала с пути ученая эрудиция, толкая на опасные дороги познания, огромные расходы эмирских канцелярий требовали недопустимых налогов, приводящих народ в уныние. И наоборот, андалусец видел в берберах отвратительных варваров и ощущал больше духовного родства с христианами Севера, нежели с ними. Кроме того, завоеватель из Африки, увидев военную слабость андалусцев, неизбежно должен был превратиться из союзника в господина. Из-за всего этого старший сын Му-тамида предпочел бы искать решение в пределах Испании и советовал отцу примириться с Альфонсом. Но Мутамид, в душе которого испанец вел отчаянную борьбу с мусульманином, ответил: «Я не хочу, чтобы меня обвинили, что я отдал аль-Андалус христианам и превратил его в дом неверных; я не хочу, чтобы на мою голову посылали проклятия с минбаров всех мечетей мусульманского мира; и уж если надо делать решительный выбор, то мне будет не столь тяжко пасти альморавидских верблюдов, нежели стеречь свиней у христиан». К таким рассуждениям Мутамид, человек благородного образа мыслей, пришел не вдруг, но гпод влиянием духовенства: в Кордове — городе, которому сильнее всех грозил Альфонс, — во множестве собрались факихи и приняли решение призвать альморавидов, видя в этом единственное спасение. То есть здесь дело шло к тому же, что случилось тридцать лет назад в Магрибе: там тоже собрались факихи, благочестивые и ученые мужи из Сиджильмасы34 и Дра, написали послание предводителю альморавидов, умоляя пойти войной на зенатского эмира, правившего у них в то время, и тем самым спровоцировали завоевание страны альморавидами. Во избежание этого Мутамид счел более разумным предвосхитить инициативу факихов, и после того, как он поделился своими соображениями с двумя самыми видными из соседей, Мутаваккилем Бадахосским и Абдаллахом Гранадским, все трое отправили к Юсуфу послов с приглашением пересечь пролив. Однако перед этим он должен был дать торжественную клятву не отбирать у андалусских монархов их государств.

Юсуф, выполняя давнее обещание, отправил в Альхесирас огромное войско, предварительно присвоив этот порт. Вслед за войском отплыл и он сам со множеством альморавидских каидов, со множеством факихов и святош, которые были душой этой священной войны, главными и самыми почитаемыми советниками Юсуфа. Поднявшись на борт корабля, эмир обратился к Всевышнему: «О Боже! Если это путешествие пойдет на пользу исламу, сделай, чтобы оно было для меня нетрудным, а если нет, ниспошли непогоду на море, которая бы заставила меня вернуться». Ветер выдался попутным, и в Альхесирасе Юсуф ступил на испанскую землю.

Тот, кто таким образом прибыл спасать андалусский ислам, был семидесятилетним стариком, худощавым, очень смуглым, со сросшимися бровями, редкой бородой и высоким голосом. Он родился в Сахаре задолго до обращения племени ламтунов в ислам, и его душу все еще сжигал прежний пыл неофита; он презирал мирские удовольствия, был суров, скромен, набожен. Питался он только ячменным хлебом, верблюжьим молоком и мясом, носил лишь шерстяные одежды, и в покрывале, которым он по обычаю пустынных племен прикрывал лицо, факихи видели символ скромности, за которой кроется великое благородство и великая доблесть.

Альфонс отступает от Сарагосы

Вести о высадке альморавидов с толедской границы были спешно доставлены королю Альфонсу, в то время осаждавшему Сарагосу. Полагая, что в осажденном городе еще не знают о случившемся, император послал передать Мустаину, что примет выкуп в том объеме, какой тот предлагал ранее, и уведет войско; но Мустаин, тоже только что узнавший потрясающую новость, ответил, что не даст и жалкого дирхема. Альфонсу пришлось второпях снимать осаду, которую он вел так упорно. Чтобы дать отпор захватчикам, он обратился за помощью к Санчо Рамиресу Арагонскому, в то время проходившему через район Тортосы; он позвал на помощь также князей из-за Пиренеев и отправил приказ Альвару Аньесу — покинуть Валенсию и выступать в поход. Но даже в столь серьезный момент он не пожелал обращаться к Кампеадору.

Сражение при Саграхасе

Когда Юсуф направился к Севилье, ему навстречу вышли Мутамид и два брата, эмиры Гранады и Малаги; эмир Альмерии прислал своего сына с эскадроном всадников, извинившись, что не может прибыть лично из-за того, что его землям постоянно угрожают христиане из замка Але-до. Потом все двинулись в Бадахос, чтобы соединиться с Мутаваккилем.

Со своей стороны Альфонс также собрал большое войско: ему прислал подкрепления Санчо Рамирес Арагонский, к нему присоединилось много рыцарей из Италии и Франции, и он немедленно, чтобы перенести боевые действия на вражескую территорию, выступил навстречу мусульманам, лагерь которых обнаружил близ Саграхаса, менее чем в трех лигах от Бадахоса.

Мутамид и андалусцы находились в авангарде и были отделены холмом от войска Юсуфа, стоявшего у них в тылу. Христиане поставили свои палатки милях в трех от врага, оставив между собой и противником приток Гвадианы, который теперь называется Герреро. Те и другие пили воду из одной и той же реки, и так прошло три дня, в течение которых между обоими лагерями сновали гонцы, согласуй дату сражения. Мутамид обратился к астролябии: его лагерь ожидала злосчастная судьба, а лагерь Юсуфа — самая счастливая.