Книга Вращая колесо Сансары - Геннадий Марченко

– Видно, нашлось за что, хотя Ряшенцев вокруг да около ходит, толком ничего не говорит. Думаю, кто-то из «небожителей», – на секунду поднимаю глаза к потолку, – зуб на меня за что-то точит, а за что – только и остаётся гадать. Может, за то, что несогласованную песню на недавнем фестивале в «Лужниках» спели. Эх, да что теперь… Ты ешь, ешь, горячее стынет.

Сидевшие за соседним столиком немцы, не стеснявшиеся громко разговаривать на своём лающем языке, всё чаще посматривали в нашу сторону. Наконец один из них поднялся и бочком подошёл к нам.

– Добрий вьечер! – поздоровался он на корявом русском. – Я есть вест дойче гешефтсман Ханс Вебер, моя есть собственный мануфактурен. Это есть мой партнёр. – Дежурные улыбки остальных немцев. – Здьесь заключить контракт с «Трёхгорный мануфактурен»… Это есть вам найн интерес, я думать. Ми вас узнать, ви есть известный фуссбальшпилер и шлагерзэнгер Ехор Мальсефф. Ми просить вас фото… э-э-э… цур эринерунг.

– На память, что ли?

– Я, я, на памьять! – радостно оскалился немчура.

Ладно, не жалко. Надеюсь, этот Ханс не является тайным последователем фюрера или педофилом, сфотографировавшись с которым я окажусь так скомпрометирован, что интрижка с Хелен покажется просто детской шалостью.

Просидели мы почти до 8 вечера, я широким жестом отверг притязания Вовки на оплату счёта, заявив, что достаточно зарабатываю, чтобы угостить друга, да ещё и оставить официанту хорошие чаевые. Мы сердечно распрощались, обменявшись напоследок телефонами, и я пешком отправился домой. Захотелось просто пройтись, хотя идти было не так уж и близко. А что, когда я последний раз вот так, не спеша, гулял по Москве? Уже и не вспомнить.

Вечер входил в силу, над столицей багровел закат, не иначе завтра сильный ветер, а то и вовсе дождь. Этим приметам я ещё от бабки был обучен. А память невольно возвращала к разговору с Ряшенцевым. И к мысли, что смиряться с таким положением нельзя ни в коем случае. На карту поставлено многое, если не всё. Кто знает, дотяну ли я до следующего чемпионата мира, случиться может что угодно. Тем более что в этом году сборная подобралась достаточно сильная, чтобы побороться за медали главного турнира четырёхлетия.

Если это всё интриги Фурцевой, можно ей открыть глаза на недостойное поведение дочери, рассказать о попытке суицида. Блин, плохо, что доказательств нет, кроме ножа с отпечатками пальцев. Тогда можно рискнуть подключить деятелей повыше рангом Екатерины Алексеевны. На приём к Шелепину хрен пробьёшься, а вот Тикунов – вполне реальная кандидатура. Надеюсь, министр внутренних дел СССР не замешан во всех этих событиях. Где-то дома должен быть телефон его приёмной, завтра же с утра позвоню.

Однако с визитом к Тикунову пришлось повременить.

– Вадим Степанович находится в рабочей командировке, на этой неделе его не будет. Позвоните на следующей, – предложили мне на том конце провода.

Нормально… Время-то уходит, чемпионат мира всё ближе, сборная уже в Дании, завтра играют матч в Вайле со сборной полуострова Ютландия. Там ещё несколько игр – и в Англию, бороться за «Золотую Нику».

А может, есть смысл пообщаться с кем-нибудь из заместителей? Например, с Захаровым. Мы с ним как-то сталкивались в кабинете Тикунова по поводу сериала «Следствие ведут ЗнаТоКи», но не более того. И тогда он мне показался мужиком нормальным. Может, через него удастся связаться с Тикуновым?

Но и тут меня ждал облом. Оказалось, Николай Степанович уехал в командировку вместе со своим непосредственным руководителем. Да что ж такое!

Кто следующий на очереди? Хм, не кинуться ли мне к Суслову? Он на данный момент как главный идеолог в отсутствие Спорткомитета СССР курирует и спорт тоже, как средство идеологической борьбы на международном уровне. Ну а культуру – само собой, Катя под ним ходит, что прикажет – то и сделает. Больше никого на горизонте не вырисовывалось. Действительно, оставался Суслов, который один раз уже прислушался к моим пожеланиям, и я не думаю, что он об этом после пожалел. Во всяком случае, после расклейки новых афиш билеты улетели в момент, а трансляция фестиваля на СССР и страны социалистического содружества побила все мыслимые и немыслимые рейтинги, как написала «Комсомолка». Хотя какие рейтинги в СССР… Наверное, сами придумали, но телеаудитория у фестиваля была огромная, тут можно не сомневаться. Так неужто Суслов в этот раз не выручит?

В прошлый раз мне домой звонили от него, когда просили подъехать к Суслову на работу. А сейчас в справочной мне дали какой-то левый телефон, в итоге пришлось тащиться на Старую площадь лично. От сидевшего внизу дежурного узнал, что Михаил Андреевич в отпуске, будет через две недели. Значит, и секретарша отдыхает параллельно, когда ж ей ещё в отпуск ходить, как не вместе с шефом.

Суслов, понятно, дал себе передышку после фестиваля, хотя мне всегда казалось, что члены ЦК пашут без выходных и отпусков. Оказывается, они тоже люди и две, а то и три недели отдыха могут себе позволить. А мне-то что теперь делать?

Принялся перебирать в уме всех больших начальников, с кем сводила судьба и к кому я мог бы обратиться. Ряшенцев – отыгранная карта, Тикунов и Суслов в режиме ожидания, Шелепин – недоступен, можно даже и не пытаться. Фурцеву отбрасываем, она сейчас, судя по всему, мой враг номер один.

Семичастный? Так-то мысль неплохая, учитывая, что Владимир Ефимович в прекрасных отношениях с Шелепиным, давние друзья, а значит, его слово весит очень прилично. С председателем КГБ мы помимо банкета по случаю победы на Олимпийских играх пересекались ещё в ложе динамовского стадиона. Возможно, в аудиенции не откажет. Жаль, телефонов нет, придётся ногами идти.

Добрался до площади Дзержинского, сунулся к дежурному офицеру, представился, кто я есть и с какой целью пожаловал. Об отлучении от сборной говорить не стал, а то сразу могли послать подальше. Просто заявил, что вопрос государственной важности. А разве нет? На кону стоял престиж нашей страны на международной спортивной арене, и я считал себя не последним человеком, от которого зависело успешное выступление сборной в Англии.

На моё счастье, хоть Семичастный оказался на месте. Причём мог меня принять практически сразу, как мне сказал оформлявший пропуск дежурный. Но это «сразу» растянулось на полтора часа, которые я провёл в приёмной главного чекиста страны, любуясь спартанской обстановкой, из которой выбивалось большое полотно – пейзаж, изображавший речной берег и склонившуюся над водой иву. Как-то сразу захотелось на этот бережок, окунуться в прохладную воду. В Москве жара стояла прямо-таки июльская, впору и в самом деле брать Ленку, сынульку и чесать за город. Позагораем, искупаемся…

– Мальцев, заходите, – вывел меня из раздумий голос адъютанта в майорских погонах, исполнявшего роль секретаря.

Не без волнения я переступал порог кабинета председателя Комитета госбезопасности СССР. Сидела-таки во мне вбитая веками в предков боязнь перед царскими опричниками, с течением времени превратившимися в чекистов. Нынешние, «оттепельные», конечно, не зверствовали, как «соколы Берии», но страх так просто не вытравить.