Книга Черненко - Виктор Прибытков

К середине семидесятых годов окончательно угас мощный толчок, который был дан стране в начале деятельности Брежнева, и постепенно в формах и методах его правления возобладала инерционность. В 1979 году он заявил на Политбюро, что намерен уйти в отставку, однако услышал в ответ категоричные возражения. Отпускать Брежнева никто из членов Политбюро не собирался. Что это было? Боязнь наступления перемен в размеренном течении жизни или чьи-то опасения взять на себя ответственность за судьбу страны? Версиям на этот счет несть числа, а результат один: Брежнев остался.

Убедить его в правильности такого решения не составляло труда, ибо поток славословий в адрес генсека получил невиданные ранее масштабы. А при такой «всенародной поддержке» волей или неволей станешь верить в свою исключительность и незаменимость. Культом это назвать, конечно, нельзя, но непременным атрибутом каждого более или менее значимого мероприятия — от районного до всесоюзного, каждого выступления в средствах массовой информации на политическую тему стало обязательное провозглашение выдающихся заслуг Леонида Ильича перед партией и Советским государством.

На этой почве начал прорастать формализм. За трудовыми ударными вахтами и неделями, посвящавшимися знаменательным датам, выхолащивались глубинный смысл социалистического соревнования, ленинская концепция социализма как результата живого творчества масс. Страна прозевала рывок, осуществленный ведущими капиталистическими странами на основе применения новейших достижений научно-технической революции. И если сырьевая и тяжелая промышленность, военно-промышленный комплекс развивались еще довольно успешно, то в других отраслях народного хозяйства наметилось резкое отставание, вызванное устаревшими технологиями, низкой наукоемкостью производства. Особенно ярко это проявлялось в выпуске предметов народного потребления: количество и качество товаров для населения не соответствовали нуждам людей. Достижения в экономике по-прежнему оценивались валовыми показателями отраслей, не имеющих определяющего значения для высокоразвитой страны.

Уже позднее, в горбачевское время, объявилось немало людей, обладавших удивительной, но почему-то не проявлявшейся при Брежневе прозорливостью и проницательностью. Послушаешь или почитаешь их рассказы о том, как они якобы давно предвидели крушение советской власти, — и создается впечатление, что по меньшей мере каждый второй был тогда «инакомыслящим». Но в те годы далеко не все было столь очевидным, как это выглядит сейчас. Одно лишь бесспорно: на смену безраздельному доверию людей к партии приходили разочарованность, охлаждение к тем целям, которые она декларировала. А тем временем в партийной печати укоренялись закоснелые догмы и шаблонные истины, подменявшие серьезную науку, творческие идеи, живое слово.

Наступал 1976 год — «год XXV съезда КПСС». Съезд тогда считался главным событием в жизни советского народа. Именно считался, так как миллионы простых людей гораздо больше волновали другие события, как правило, личного плана — они стали уставать от политической трескотни, стереотипы официальной пропаганды набивали оскомину. Число «25», заполнившее печать и эфир, стало притчей во языцех. Именно тогда исчезла одна из самых популярных развлекательных передач «Опять двадцать пять», которую вела радиостанция «Маяк». Кто-то испугался (и, видимо, не напрасно), что ее название не так истолковывается.

И все же расхождение между словом и делом тогда еще можно было преодолеть, а проблемы, с которыми начинала сталкиваться партия, не выглядели роковыми препятствиями.

Прошло более десяти лет и с другой памятной даты — с той поры, как Константин Устинович стал во главе Общего отдела ЦК КПСС. Прямо скажем, солидный стаж руководящей работы в аппарате ЦК был у него за плечами к моменту проведения XXV съезда партии, сыгравшего большую роль в его судьбе.

За это время отдел документационного обеспечения из технического подразделения по управлению потоком входящих и исходящих документов и охране государственных и партийных секретов в аппарате превратился, как мы уже говорили, в подразделение с особым статусом. Его задача формулировалась четко и лаконично: обеспечение надлежащих условий нормальной и эффективной деятельности высших партийных органов. А это означало на практике, что без непосредственного участия Общего отдела не могли проводиться заседания Секретариата и Политбюро ЦК КПСС, пленумы Центрального комитета и съезды партии. Важнейший атрибут партийной деятельности — документ, будь то решение Секретариата или Политбюро, постановление пленума ЦК или резолюция партийного съезда, — оформлялся и окончательно выходил в свет только из Общего отдела ЦК.

Прерогативой отдела было оформление протоколов заседаний Секретариатов и Политбюро, стенограмм пленумов, съездов. Под его неусыпным оком находились все документы, в том числе секретные, совершенно секретные, особой важности и «Особая папка». Сотрудники Общего отдела систематизировали их и после исполнения и снятия с контроля отправляли на хранение в Архив ЦК.

Четко отшлифованная под руководством Черненко система работы с документами — от момента их возникновения и постановки на контроль до снятия с контроля и направления в архив — стала строго обязательной не только для всего аппарата ЦК, но и для республиканских и областных парторганизаций.

Уже отмечалось, с помощью каких рычагов создавалась такая система и каких личных усилий это стоило Константину Устиновичу. Решающую роль при этом сыграл вдумчивый подход Черненко к комплектованию своего отдела квалифицированными кадрами. Наряду с опытными сотрудниками, «асами» работы с документами, которые начинали свою деятельность еще при Сталине в Особом секторе ЦК, Черненко сумел привлечь в отдел свежие силы. В основном это были партийные работники низовых звеньев, чаще всего — из райкомов партии Москвы. И особо следует отметить большой «комсомольский призыв», во время которого по рекомендации бывшего тогда первым секретарем ЦК ВЛКСМ Е. М. Тяжельникова около полутора десятка человек пришли под начало Черненко из аппарата ЦК ВЛКСМ. Это были люди с большим стажем аппаратной работы: Борис Мышенков, Василий Минайлов, Борис Наместников, Платон Осокин, Геннадий Павлюков, Виктор Лобусов, Владимир Бутин, Анатолий Попов и другие, пополнившие различные подразделения Общего отдела. В их числе был и автор этих строк. Надо сказать, что за все годы работы под руководством Черненко «комсомольцы» оправдали его доверие и ни в чем не подвели его.

К этому времени окончательно утвердился авторитет Черненко как опытного и пытливого руководителя одного из ведущих подразделений аппарата ЦК. Он был членом ЦК, в состав которого был избран еще на XXIV съезде КПСС, избирался депутатом Верховного Совета СССР. Ему шел 65-й год. Конечно, и ему, и окружающим казалось, что в этом возрасте трудно думать о дальнейшем продвижении по служебным ступеням. Никто тогда и предположить не мог, что «звездное» время Черненко еще только наступало. Однако XXV съезд КПСС внес в партийную карьеру Константина Устиновича неожиданные коррективы: он избирается секретарем ЦК КПСС, и в этом же году за отличную подготовку и проведение съезда ему присваивается звание Героя Социалистического Труда. При этом он остается во главе своего «стратегического объекта» — Общего отдела.