Книга Ремейк первой любви - Ирина Мазаева

Слезы снова навернулись Лене на глаза. Как все вышло глупо, несправедливо! Она была такой счастливой еще совсем недавно, всего пару дней назад! А как они ездили, держась за руку, как она стояла в его объятиях... Лена уже в мечтах прожила долгую и счастливую совместную жизнь в роли Елены Пахомовой – ведущего специалиста на каком-нибудь известном конном заводе, она уже купила пони для их детишек... А оказалось, что все совсем не так, ничего этого не будет – она, Лена, никому не нужна, никто ее не любит и полюбить не может. Лена поставила свой любимый диск, бросилась ничком на диван и заплакала.

Но ее вновь привел в чувство телефон. Кто-то настойчиво звонил на мобильный, набирая номер раз за разом. Через пять минут прослушивания мелодии звонка Лена сдалась. Звонила, как ни странно, Настя Соколова:

– Ты долго будешь на своей конюшне?

– Я дома... – удивленно протянула Лена.

– Отлично! – обрадовалась одноклассница. – Я сейчас приду!

– Зачем?

– Ты мне дашь лекции по истории мировой культуры списать? Я ведь не ходила на занятия... А сказали, что проверять будут – чтобы все были. А какая разница, есть они у меня или нет? Я и так об их Рембрандте с да Винчи все знаю! Ладно, короче, сейчас приду. Жди.

Лена даже пикнуть не успела, как Соколова отключилась. Придется теперь общаться с одноклассницей...

Лена нашла лекции. Она вполне понимала, почему Настя всеми правдами и неправдами прогуливала ИМК. Во-первых, урок был по понедельникам в 8.15, во-вторых, преподавательница, приходившая из университета, была на редкость пресной и занудливой. Мировая культура в ее изложении была не чем иным, как скучным перечнем фамилий с кратким описанием конкретного «вклада». Проще, казалось, было взять этот перечень и скачать информацию из Интернета: по крайней мере, был шанс найти что-нибудь интересное. Или хоть полотнами или архитектурой полюбоваться. А не слушать унылые перечисления.

Но Лена послушно ходила и записывала все, что диктовалось. Ничего учить преподавательница не просила, на уроках не спрашивала. Обещала разве что дать в конце четверти контрольную. А теперь вот, как выяснилось, еще собиралась проверить у всех конспекты.

Лена посмотрелась в зеркало и попыталась привести себя в порядок. На душе у нее было гадко, но рассказывать о своей неудаче Соколовой она не хотела. Навела порядок в комнате – распихала все, что валялось вокруг, по углам, включила бодрую музыку. И тут запиликал домофон.

– Ну и погода! – Настя, ввалившись в дверь, тут же начала раздеваться.

– Проходи... – запоздало пригласила Лена. Она, в общем-то, не собиралась приглашать одноклассницу дальше прихожей, а порядок навела, скорее чтобы самой собраться с мыслями, отвлечься.

Соколова самостоятельно напялила тапки и прошлепала к Лене в комнату.

– А что это на тебе лица нет? – беззастенчиво поинтересовалась она. – Парень тебя бросил – полюбил другую?

– Да, бросил! – сама того не ожидая, почти крикнула Лена. – Да, бросил, бросил он меня!

Тут неожиданно растерялась Соколова:

– Да я, вообще-то, пошутила... Что ты так сразу?

А Лена, сгорая от стыда, расплакалась. Ведь Пахом ее и правда бросил. И нашел себе другую...

– Ты, это... подожди реветь... Раз тебя бросил твой парень – значит, это не твой парень! А твой парень тебя еще просто не нашел... – попыталась утешить Лену Настя. – Думаешь, меня ни разу не бросали? И меня бросали, и всех прочих.

– Тебя-то как могли бросить? – всхлипнула Лена. – Ты ведь крутая, круче всех в классе, самая красивая, все знаешь... А я – кто? Никто! Я – ноль, полный ноль! Я даже верхом ездить правильно не умею – за что меня любить?

– А что, любят за умение ездить верхом?

– Да нет! За другое!

– А за что?

Лена даже реветь перестала: и правда, а за что любят?

– Я не знаю... – протянула она разочарованно.

– И я не знаю, – легко согласилась Настя. – Любовь – это чудо. Она либо случается, либо нет. И ничего с этим не сделаешь. Лекции по истории мировой культуры можно списать, чтобы потом успешно написать контрольную. А в любви невозможно ничего сделать, чтобы другой человек тебя полюбил.

– А как же – «завоевать его любовь»? Ты ведь завоевываешь любовь парней!

– Я? Нет, конечно! С чего ты взяла? Никто ничего не завоевывает. Надо просто жить, и все. Я о чем говорю-то вам всем постоянно? Не зацикливайтесь на парнях, и их у вас будет – вагон! Так что плюнь на него, забудь, выкинь из головы. Если он тебя разлюбил, значит, он глуп как пробка, ничего не понимает в людях.

– Но я-то хочу его! – опять разрыдалась Лена. – Я хочу его, только его!

– Почему? – спросила Соколова, вновь поставив Лену в тупик.

– Ну... Он мне нравится. Я люблю его!

– Почему он тебе нравится? Что он за человек?

Лена задумалась: а что она знала об Олеге Пахомове? Да почти ничего. Как обычно о любом человеке что-то знаешь: где учится, какую музыку слушает, чем увлекается – и все. Но ей это казалось достаточным. И внешне он ей нравился – чего еще было желать? Все это она и изложила Насте.

– То есть ты не знаешь, что он собой представляет? Подходите ли вы друг другу? С чего ты вообще решила, что он – твоя первая любовь?

– А он не первая моя любовь! Я в одиннадцать лет в летнем лагере влюбилась в Сашу Рамуса! – почему-то Лена решилась раскрыть все свои секреты.

– И что у тебя было с твоим этим Рамусом?

– Ничего. Он меня не полюбил. Но мне было все равно! Я его так любила, так любила!..

Лена как-то сразу забыла о Пахоме, вспомнив о событиях пятилетней давности. И вкратце, часа за два, она рассказала Насте историю своей любви.

– И все? И ты больше его не видела? И в лагерь больше не ездила?

– Ездила! Но его там не было. Он не приехал. Да и какие гарантии были, что он приедет? Зато там был Висмут.

– Кто?

– Конь Висмут. Руководство лагеря заключило договор с конюшней в Парке культуры, чтобы у них все три смены на базе жил конь и на нем катали бы детей, – Лена заговорила о Висмуте и тут же увлеклась: о лошадях она могла говорить много и долго. – За ним ухаживала девочка Маша, мы с ней сдружились. Сначала она пасла Висмута, привязывая к деревьям, а потом он отвязался, ушел в другой конец лагеря и где-то потерял веревку. И она перестала его привязывать, он ходил свободно. А у нас была привычка – таскать из столовой хлеб и сушить его на подоконниках. Так вот, Висмут быстро об этом прознал и стал на первом этаже съедать хлеб с окон. Это было очень смешно! А еще он в жару, когда в лагере был тихий час, заходил в коридоры через пожарный выход, постоянно открытый, и стоял в прохладе корпусов. А потом научился и в комнаты заглядывать, хлеб выпрашивать. Он...