Книга Дни арабов. Пора казней египетских - Юрий Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закон первый: всякая революция имеет свою цену – открыл для себя аль-Марзуки. Он вспоминает убитых и раненых во время революционных событий, а также отмечает возросшее экономическое бремя, которое легло на народ. Ремарка от меня: народ Туниса не просился в ЕС и не хотел пресловутый «безвиз», ради которого скачущие олигофрены из Киева разрушили Украину, но страдать от действий реформаторов и демократизаторов всё равно пришлось ему.
Закон второй по аль-Марзуки: бенефициарами революции, оказывается, становятся не те, кто пожертвовал или готов был пожертвовать жизнью ради неё. Тут аль-Марзуки яростно критикует нынешнего президента ас-Себси за благоволение к «остаткам», которые революции, понятно, не желали, но сумели и её обратить себе на пользу, преодолев её негативные для себя последствия.
Закон третий: революция пожирает своих детей. Ну, вроде бы это ещё до аль-Марзуки сказал господин Дантон. Но смысл этого закона бывший президент аль-Марзуки примерил на себя. Не тратьте, – говорит он – своё время на обвинение меня во всех провалах, ибо я уже покаялся перед тунисским народом за все свои ошибки, а все подлые инсинуации я отправляю в игнор.
Закон четвёртый: на каждую революцию найдётся своя контрреволюция. Диктатор ушёл, говорит аль-Марзуки, но оставил после себя «глубинное государство» коррупционеров и газетчиков, которых никаким дихлофосом не вытравишь. Экономические преобразования остаются на бумаге, видных общественных деятелей убивают политически и физически, а фигуры заказчиков теряются во мраке.
Закон пятый: на достижение целей революции нужно время. С революции прошло пять лет, а цели её не достигнуты. Но революция, вещает аль-Марзуки, – non penis canina это не выключатель, после нажатия на который тьма в момент разгоняется светом. И дальше бывший президент бывшей французской колонии демонстрирует, что недаром в молодости учился в Страсбурге и ещё помнит из истории, каковы были те свобода, равенство и братство, которые пришли во Францию после её революции. И свобода пришла дай бог если после победы над нацизмом, и равенство появилось тогда же, после 1945, а насчёт братства и сегодня есть сомнения. Так что, подытоживает президент в отставке, революция – дело долгое.
В главе III я вкратце рассказал о том, какой непростой этап переживают ныне БМ в Египте. Движение дезорганизовано и раздираемо внутренними склоками. Посмотрим же на их собратьев из Туниса.
X Всеобщая конференция движения «Возрождение» в конце мая 2016 приняла ряд реформаторских решений о будущем проекта. Тунисская пресса просчитала этот съезд качественным поворотом в идеологии и политической практике «Возрождения», поскольку именно их – идеологию и практику – на нём решено было окончательно разделить: партии осталась только политика. Председатель законодательного совета «Возрождения» Фатхи аль-Айяди сказал, что движение хочет продвигать свой исламский проект будучи «политической гражданской демократической партией, берущей корни из своей исламской идентичности». Иначе говоря, верхушка «Возрождения» вспомнила известный коранический аят «В религии нет принуждения».
Проведя партийные выборы, съезд подтвердил полномочия Рашеда аль-Ганнуши в качестве председателя партии. Да и в целом весь этот съезд стал торжеством аль-Ганнуши над прежней внутрипартийной оппозицией. Незадолго до него в Тунисе проводились опросы, которые показали, что три четверти граждан – за разделение религии и политики. И шейх аль-Ганнуши показал, что он услышал их мнение и уважает республику как государственный строй своей страны – что он согласен играть по правилам республики. Выбор официально сделан в пользу политической борьбы. Отсюда далеко до завоевания «единства арабского Магриба», о котором шла речь в уставном документе «Возрождения» в далёкие 1970-е, но для Туниса это явно хорошая новость.
Все тунисские партии уже пять лет как заведённые говорят о широком национальном диалоге как средстве разрешить проблемы страны. Однако диалог заведомо теряет всякий смысл при нежелании партий «Возрождение» и «Конгресс за республику» в нём участвовать. Это проявилось, в частности, в ходе работы, а точнее, саботажа членов «Возрождения» в конституционной комиссии, когда они отвергали всякие поправки не в свою пользу на том основании, что они инициированы извне этой самой комиссии. Сложно было придумать более бредовую причину при обсуждении проекта конституции, которое априори должно иметь широкий общественный характер, но это работало («На стук эсэсовцев в дверь Штирлиц ответил: «Никого нет дома!».. Вот уже пятый месяц талантливый разведчик водил гитлеровцев за нос»).
Партия «Возрождение», если она хочет обрести устойчивое политическое лидерство в Тунисе, должна будет отказаться от узкогруппового характера движения. Этого не смогли (да и не захотели) сделать «Братья-мусульмане» в Египте, ввиду чего их период пребывания во власти закончился, едва начавшись. Само собой, способность и желание кадрового костяка движения «Возрождение» эволюционировать в этом смысле также под вопросом. Этот переход совершенно точно выдержит не каждый. В своей первой книге я писал о том, что партии и движения т. н. политического ислама в арабском мире ещё не преодолели внутренние споры по поводу того, нужно ли им в принципе выходить на политическую сцену, или следует продолжать действовать неофициально, в качестве пропагандистской сети. Иначе говоря: стоит ли бороться за умы, или продолжать бороться за сердца? Даже в движении «Возрождение», уже побывавшем во власти, и даже после «эпохального» X съезда этот вопрос полностью ещё не решён. А ведь речь идёт уже о следующем переходе: с простого политического движения, идущего как бы надстройкой к движению религиозной пропаганды и служащего его политическим представительством, к более широкому движению общенационального характера, которое совершенно точно вынуждено будет пожертвовать своей изначальной идеологической базой, чтобы завоевать симпатии большинства народа. Потянет ли «Возрождение» такой переход в ближайшие годы? Большой вопрос. Ведь для его ускорения придётся не только много работать над собой, избавляясь от тех, кто не впишется в новую партийную жизнь, но и инкорпорировать извне политиков с абсолютно иным бэкграундом, чем подпольные проповеди.
Но если такой переход свершится, то Тунис вновь – как в начале «Арабской весны» – станет на время политическим флагманом арабского мира, войдя в моду как страна, которая сумела разрешить извечный ближневосточный конфликт между «бородатыми» и «голощёкими».
Отрадно, что в тунисской политической жизни доминирует принцип ‘Noli nocere’ – т. е. «Не навреди!»; и что его придерживаются даже исламисты, которые посмотрели на судьбу египетских собратьев и решили: «Мы пойдём другим путём». В Тунисе есть, конечно, общие процессы с Египтом, но и отличия существенны. Скажем, в главах о Египте в этой книге мне не было необходимости освещать состав египетского парламента, потому что при нынешнем типе и стиле руководства страны он не имеет никакого значения, а основная оппозиционная сила загнана в подполье (впрочем, поделом). В Тунисе же нет одного общепризнанного лидера, и состав парламента в целом верно передаёт расстановку сил в стране и политические воззрения её жителей.
