Книга Собачья работа - Спенсер Куинн

Я развернулся и побежал. Нет, понесся, почти не касаясь земли, прижав уши. И все же гигантская кошка почти сразу настигла меня и вонзила когти мне в спину. Сцепившись в клубок, мы покатились вниз по склону, морда к морде. О, эти ужасные глаза, глаза убийцы!

Мы врезались в большой колючий кактус, я мгновенно вскочил на ноги, пума — тоже. Она присела, изготовившись к прыжку. Глядя на нее, я зарычал. Не знаю зачем, просто зарычал. Огромная кошка замерла, словно в сомнении — ага, Берни был прав! — а затем, вместо того чтобы прыгнуть, полоснула меня лапой, так быстро, что я даже не успел поморщиться. Бок обожгло болью. Но что это?.. Коготь пумы застрял в одном из звеньев цепи! Возникла пауза, которой я и воспользовался, повернув голову и укусив обидчицу в плечо. Она взревела страшным рыком, похожим на раскат грома. Моя шерсть встала дыбом. Пума дергала лапой, пытаясь ее освободить, я шкурой чувствовал невообразимую силу этого зверя. Ошейник тотчас лопнул, пума опять издала громоподобный рык и припала к земле, готовясь напасть, однако в следующий миг рык превратился в судорожный кашель. Я знаю, так бывает, если в горле застрянет куриная косточка. Смотрите-ка! В глубине глотки, за острыми длинными зубами блеснуло звено цепи. Должно быть, пума нечаянно проглотила его. Она согнулась пополам и попятилась, хрипло давясь. Я попросту дал стрекача и не оглядывался до тех пор, пока не очутился на равнине. Все. Хищник остался позади.

Я двинулся за солнцем. Выбор оказался правильным, потому что солнце вело меня к тем самым скалам, что виднелись вдали. Я перешел на рысь. Как хорошо, что шею больше не стягивает гадкая удавка! Я бежал довольно резво, мог бежать бесконечно.

К тому времени как солнце село за горы, сразу охладив воздух, я уже не бежал, а плелся. Хотелось есть и пить, да еще устал как собака. Язык опять пересох и перестал умещаться во рту. То и дело я тяжело и часто дышал, а еще иногда чувствовал запах крови, по-видимому, моей собственной. Один раз посреди голой пустыни я увидел на столбе знак. Поглазев на него, перевел взгляд на скалы. Они казались все такими же далекими, зато их тени вытянулись и все больше приближались ко мне.

Наступила ночь, на небе высыпали звезды. Я знал, что двигаюсь в верном направлении, и не останавливался. Впереди стал различим дрожащий огонек. Вскоре потянуло дымком, и не только дымком, но и жареным мясом. Я порысил быстрее. Постепенно неверный желтый огонек превратился в костер, вокруг которого темнели очертания человеческих фигур. Я приблизился к костру, но предпочел остаться в тени.

И верно, люди. Кажется, байкеры. Ох, не любим мы байкеров, я и Берни. Мужчины и женщины сидели кружком у большого костра, выпивали, курили, готовили бургеры; их мотоциклы стояли у покосившейся хибары. Сколько всего людей? На этот вопрос я вам не отвечу.

— Эй, что это там?

Я навострил уши.

— Койот?

Я отступил глубже в темноту. Не то у меня сегодня настроение, чтобы сносить издевки.

— He-а, похож на собаку.

— В такой глуши?

— Должно быть, голодный.

— Эй, песик, хочешь бургер?

Вскоре я уже сидел у огня, лопал бургеры (больше двух) и общался с байкерами. Мое первоначальное мнение о байкерах — во всяком случае, конкретно об этих — изменилось в лучшую сторону. Все они, включая женщин, были высокие и толстые, с ног до головы в татуировках и с проколами во всевозможных местах (пирсинг всегда вызывал у меня неприятные мурашки), но при этом весьма дружелюбные.

— Вид у него не ахти.

— Интересно, откуда он взялся?

— Посмотри табличку на ошейнике.

— Нету у него таблички, — сказала одна из байкерш и ласково потрепала меня по загривку.

Как — нет таблички? Охо-хо. Странно, и ошейника не чувствую. Неужели потерял? Где?

— У него что-то на спине, — продолжила байкерша. — Вроде засохшая кровь.

Самый большой байкер, здоровенный малый с длинной белой бородой, наклонился ко мне.

— Ерунда, — заявил он. — Видели бы вы того, другого!

Все захохотали и долго не могли уняться.

— Хочешь пить, собачка?

Еще как.

— Пиво любишь?

Нет. Я люблю воду, и только воду, но ее, кажется, поблизости нет. Кто-то наполнил пивом старый колпак от колеса. Я попробовал. Что ж, неплохо. Угостился еще.

— Чудила! — сказал один байкер и погладил меня. То же самое сделала байкерша. Потом байкер-верзила отогнал их и сам принялся гладить меня, одновременно потягивая пиво. Скоро языки костра заплясали в затейливом танце. Другая байкерша достала из-за пазухи губную гармонику. В небе взошла луна. Я немного повыл. Кое-кто из байкеров присоединился ко мне. Они отлично выли, почти как я. Мне снова налили пива.

* * *

Утром я проснулся первым, чувствуя себя не слишком хорошо. Байкеры спали вокруг костра, некоторые почти голышом. Как и прочие люди, без одежды они выглядели гораздо хуже. Я зашел за ветхую сараюшку и сделал свои дела. Когда вернулся, байкеры понемногу зашевелились, я учуял разные человеческие запахи, некоторые — совсем новые для меня.

— Опять похмелье, — пожаловался один из байкеров. — Маюсь похмельем каждое утро, сколько себя помню.

— Тоже мне, удивил, — сказал другой.

Здоровенный бородатый байкер почесался (о, неплохая идея; я последовал его примеру) и сказал:

— Двигаем.

— А куда девать пса? — спросил кто-то.

Верзила поглядел на меня.

— Здесь его оставлять нельзя, — решил он.

У здоровенного байкера был здоровенный байк, серебристый и сверкающий. Кончилось тем, что меня усадили позади бородатого, крепко привязав тросом от тарзанки. Я поеду на мотоцикле! Мне сразу стало лучше, я взбодрился и даже захотел еще пива. Мы с ревом летели по пустыне, мои глаза слезились от ветра, уши были плотно прижаты к голове. Мимо проносились причудливые нагромождения камней.

Байкер обернулся и что-то проорал мне, правда, я ничего не расслышал и просто гавкнул ему в ухо.

— Рожден быть свободным! — кричал он навстречу ветру. — Истинный сын матери-природы!

Как точно сказано! Я радостно лаял, едва не до хрипоты. Несколько раз мы лихо проехались на заднем колесе.

12

Мы неслись по пустыне. Сколько же было от нас шума! Иногда мы с бородатым байкером ехали впереди остальных, иногда немного отставали, например, чтобы передать назад бутылочку текилы. Горы быстро приближались, вскоре мы уже ехали по асфальтовым дорогам, сначала узким, затем шире, с ответвлениями. Транспорта тоже все прибавлялось. Думаете, мы снизили скорость? Как бы не так. Наоборот, поднажали на газ! Истинные дети матери-природы, мы рождены для свободы!

Чуть позже мы достигли подножия гор и въехали в город. Наша компания сделала остановку возле бара (я определил, что это бар, по неоновому бокалу мартини в окошке, а еще по запаху человеческой рвоты), и все зашли внутрь, кроме меня и моего приятеля, здоровяка с бородой. Мы погнали дальше, завернули за угол и оказались на маленькой улочке, где стояло всего несколько домов, частью заколоченных. У самого последнего дома мы остановились, друг-байкер слез с мотоцикла и отвязал меня.